В российских тюрьмах ваххабиты вербуют славян-шахидов, потому что большинство русских до сих пор оторваны от своих духовных корней и фактически не знакомы с религией своих предков – православным христианством

В исправительных учреждениях на территории России сложилась устойчивая система распространения радикальных форм ислама. Нетрадиционные для мусульман России учения насаждаются через зэков-миссионеров и соответствующую религиозную литературу. На 2013 год в системе Федеральной службы исполнения наказаний насчитывается 279 мусульманских общин и объединяют они порядка 10 600 активно верующих (естественно, численность заключенных из числа этнических мусульман, пассивно верующих, больше, чем эта цифра). По оценкам разных специалистов, ваххабизация уголовной среды началась после попадания в российские тюрьмы боевиков-участников Второй чеченской войны и осуждения членов организованно-преступных группировок (ОПГ), которые в колониях принимали ислам, нередко внося в него свои субкультурные ценности. Нередко совместное отбывания срока обеими группами таких осужденных способствовало распространению исламского фундаментализма среди зэков.   

В марте 2012 года спецслужбы обнаружили подпольную ячейку ваххабитского сообщества «Имарат Кавказ» в одной из колоний Ульяновской области. 14 марта представители силовых структур объявили, что в Поволжье раскрыта ячейка данной международной террористической организации. Боевики вербовали террористов непосредственно среди заключенных в одном из исправительно-трудовых учреждений Ульяновской области. При этом радикал-исламисты вербовали в свои ряды не только «этнических мусульман», но и русских людей, отбывающих различные сроки лишения свободы. Всего было задержано около тридцати подозреваемых, а в колонии обнаружилась библиотека экстремистской литературы ].

В 2002-2011 гг. в духовном управлении мусульман Татарстана был создан отдел по работе с пенитенциарными учреждениями, который возглавил Марат Кудакаев, ставший идеологом «тюремного джихада». Будучи ваххабитом, Кудакаев полагал, что авангардом джихада могут стать те мусульмане, которые имеют опыт убийства, смогут взяться за оружие, поскольку моджахедами должны быть люди смелые и отчаянные. Идеально для этого подходят уголовники. Получив легальный доступ в тюрьмы, в которых к середине 2000-х годов сформировалась мусульманская религиозная инфраструктура (мечети, молельные комнаты), Кудакаев проводил политику, чтобы имамами в колонии могли быть только осужденные из отдельной касты, не сотрудничающих с администрацией колонии («черные»), старался настраивать верующих на негативное отношение к правоохранительным органам.

Ещё в начале 2000-х годов в колонии Татарстана «потекли» различные направления радикального ислама, проводниками которых были как уроженцы республик Северного Кавказа, так и татары, подвергшиеся ваххабитской пропаганде. Как считает Айрат Зарипов, «в этот момент было упущено общее руководство ситуацией», по причине того что у ДУМ РТ при прежнем муфтии Гусмане Исхакове не было твёрдой позиции в отношении ваххабизма и др. нетрадиционных для народов России форм ислама. «Сторонники таких течений не дремлют, они пользуются порой сотовой телефонной связью, и даже бывает, что с зоны выходят в Интернет, хотя это запрещено», - рассказал Зарипов. Он отметил и еще одну причину, по которой заключенные поддаются вербовке. В колонии после определенных внушений человеку обещают, что после выхода на свободу «братья» его не бросят, дадут работу,

Долгое время не существовало контроля за религиозной литературой, что имелась в мечетях на территории колоний, в результате нередко бывали случаи, когда в руки заключенного, решившего приобщиться к ценностям ислама, попадала книга ваххабитского содержания. Сейчас сотрудники муфтията взялись за инвентаризацию всей религиозной литературы в исправительных учреждениях. Сотрудниками отдела по координации и взаимодействия с ФСИН ДУМ РТ из мечетей и молельных комнат в колониях и тюрьмах была удалена литература, не соответствующая традиционному для татар исламу ханафитского мазхаба.

Русские мусульмане-радикалы

Исламский прозелитизм среди русских заключенных является одной из проблем, с которой сталкивается российское общество. Нередкими случаями в местах лишения свободы являются принятие русскими не традиционного для Поволжья ислама ханафитского мазхаба, а как раз радикальных зарубежных форм под влиянием своих сокамерников из числа ваххабитов или хизб-ут-тахрировцев. Часто бывает так, что русские, переходя в ислам, зачастую выбирают самые радикальные его формы, становясь ваххабитами и приверженцами иных течений радикального ислама. Немалая часть «русских мусульман» принимает ислам именно для того чтобы, присоединившись к радикал-исламистам, иметь возможность заниматься бандитизмом и «свергать власть». «Духовные поиски» для них - это именно поиски возможности выражения своей агрессии. В XIX веке такие люди шли в «народовольцы», становились «профессиональными революционерами», а сейчас принимают решение заниматься терроризмом путём присоединения к ваххабитским сообществам. Если человек мечтает убивать полицейских и чиновников, то ему проще влиться в ряды бандитов, у которых уже отлажена «партизанская деятельность», чем создавать организацию самому или бороться в одиночку. Печально известные «приморские партизаны», хоть и не называли себя мусульманами, диски с проповедями Саида Бурятского использовали весьма активно. Тем не менее главную причину успеха ваххабитского прозелитизма среди отдельных представителей русского народа стоит видеть в том, что большинство русских до сих пор оторваны от своих духовных корней и фактически не знакомы с религией своих предков - православным христианством. У русского народа нет культурного фундамента для ислама: большинство этнических мусульман все-таки стремится к традиционному исламу, поскольку их национальная культура исторически развивалась в рамках конкретного мазхаба (в России - это ханафитский у мусульман Поволжья, и Сибири, и шафиитский у некоторых народов Северного Кавказа), у русских же нет такого «культурного кода», что при умелой манипуляции даёт возможность фундаменталистам обратить в радикальные формы ислама тех русских людей, которые оторваны от духовных корней своего народа. Один из современных лидеров русского национал-социализма (нацизма) Максим Марцинкевич, отбывавший в свое время наказание в колонии, в своих воспоминаниях, изданных после освобождения, находясь в камере с радикал-исламистами и общаясь с ними, отмечал близость определенных ценностей ваххабизма и национал-социализма: «По многим моральным вопросам, которые касаются убогих, наркоманов, вырожденцев, извращенцев, позиция мусульман намного ближе к позиции национал-социалистической, чем позиция христиан. Это реально может привести к тому, что будут „белые ваххабиты", русские мусульмане. Я об этом подумал еще в 2008 году, а тут вышел и узнаю, что уже много таких русских мусульман!»

Блатные и ваххабиты

Ряд исследователей считают, что ценности криминального мира не противоречат базовым ценностям ваххабизма и других форм исламского фундаментализма. Точно так же, как уголовники говорят, что есть «закон воровской» и есть «закон ментовской», в той же форме ведут свой дагват (пропаганду) радикал-исламисты, говоря, что есть «кяферские законы», а есть «шариат». В результате происходит сращивание религиозного экстремизма с криминалом. Подобный симбиоз ваххабизма и преступного мира имеет место быть не только на «зоне», но и на «воле»: сегодня среди членов организованных преступных группировок (ОПГ) в Татарстане и других регионах встретить ваххабита не редкость. Доходит до того, что члены ОПГ, попавшие за решетку в лихие 1990-е, выходят на свободу уже убежденными исламскими радикалами и продолжают криминальную деятельность, но уже окрашенную в религиозные тона.

Само учение ваххабизма не требует от вчерашнего атеиста отказываться от бандитского образа жизни: обкладывание предпринимателей «данью» в пользу братвы теперь именуется сбором «закята» (пожертвований) в пользу «братьев»; убийства оправдываются, поскольку убить кяфера - это нормально, а если убитый был мусульманином, то его кровь объявляется халяльной (разрешенной для пролития). Сотрудники правоохранительных органов вместо «мусоров» и «ментов» именуются теперь «муртадами» (те, кто не служит делу ислама, как считают фундаменталисты) и т.д. Даже романтизация религиозного экстремизма у радикал-исламистов напоминает романтизацию криминального образа жизни: популярные у зэков «русский шансон» и заунывные песни про «нелегкую жизнь воровскую» у ваххабитов имеют свой аналог в виде творчества чеченского барда Тимура Муцураева, чьи песни посвящены нелегкой жизни скитающихся по горам «борцов с режимом». Эстетика и этика уголовного мира в глазах самих уголовников легко перекликаются с эстетикой и этикой ваххабизма: общие представления о добре и зле, о правильном и плохом, а жизнь «по понятиям» легко подменяется жизнью «по шариату» в фундаменталистском его понимании. 

Это, конечно, не значит, что не происходит стычек между ваххабитской системой ценностей и воровскими «понятиями». Противоречия возникают обычно относительно приоритетов по отношению к принципам. Уголовная среда не запрещает своим членам исповедовать ту или иную религию, но она четко требует от зэка на первое место ставить тюремные нравы, а религиозные убеждения - на второе. Отмечают нежелание исламистов вписываться в тюремный быт и административные работники ФСИН.

«К сожалению, осужденные, исповедующие ислам, начинают спекулировать культурными, религиозными традициями и пытаются с их помощью добиться для себя особых привилегий. Они все чаще отказываются от работ по благоустройству территорий исправительных учреждений, оплачиваемых работ, не хотят соблюдать распорядок дня в учреждении, требуют выделения дополнительного времени для проведения ежедневных молитв и прочее. И что больше всего вызывает волнение, становятся инициаторами конфликтных ситуаций», - констатирует и.о. начальника ГУФСИН России по Красноярскому краю Николай Васильев.

В то же время  конфликт между заключенными возникает именно из-за того, что ваххабиты отрицают иерархичность тюремного сообщества: «опущенный» мусульманин для ваххабита - «брат», он с ним молиться в одной мечети, пожимает руку, вместе питается, что совершенно недопустимо по воровским «понятиям».

Ваххабитам – отдельную зону

Нам кажется, что стоит пойти по пути создания специализированной колонии для религиозных фундаменталистов, как это сделали в Казахстане, но добавив к этому необходимость помещения в ней осужденных в камеры-одиночки с звуконепроницаемыми стенами, чтобы путем изоляции можно было ограничить возможности для пропагандистской работы как среди остального контингента заключенных, пассивно верующих мусульман или вовсе не мусульман, так и для снижения силы воли для объединения со своими идейными единомышленниками.

Тогда удастся избежать ситуации, когда распространение радикальных форм ислама в уголовно-криминальной среде будет идти по принципу «сажаем одного ваххабита - на свободу выходят уже десять ваххабитов».

Ведь опыт показывает, что отбывшие наказание радикал-исламисты не исправляются. Известны случаи рецидива религиозного экстремизма, причем уже в террористической его форме. Так, в «нурлатских событиях» в ноября 2010 года, в ходе которых силами МВД Татарстана была обезврежена банда вооруженных боевиков, участвовал в качестве моджахеда уже ранее осужденный и отбывший наказание член организации «Хизб-ут-Тахрир» Альберт Хуснутдинов. Выйдя на свободу из мест заключения, он решил пойти дальше и реализовать свои убеждения по строительству халифата, взяв в руки оружие. Нередко отбывшие наказание радикалы, приходя в мечети, в глазах мусульманской молодежи начинают выглядеть как «пострадавшие за веру», и их образ начинает героизироваться, что дает больше возможностей для распространения религиозными экстремистами своих убеждений. Ваххабиты-рецидивисты начинают в глазах подростков пользоваться уважением точно так же, как в прежние годы для уличной шпаны бывшие зэки с татуировками на теле казались некими «правильными» и «живущими по понятиям» авторитетами.

Однако только «изоляционистские» меры не решат проблему полностью, если в местах лишения свободы среди «этнических мусульман» не будет вестись пропаганда традиционного ислама ханафитского мазхаба, а среди русских заключенных и кряшен - православная миссия. Для этого, по мнению экспертов, необходимо создание института тюремных имамов и тюремных священников, которые на штатной и, соответственно, регулярной основе будут вести религиозно-просветительскую работу.

В исправительно-трудовых колониях Московской и Кировской областей ситуация с распространениям исламского радикализма обстоит намного хуже, чем в аналогичных учреждениях УФСИН по Республике Татарстан. Со стороны официальных исламских структур в местах заключения свободы в этих регионах не ведётся вообще никакой работы по пропаганде ценностей традиционного ислама ханафитского мазхаба. Зато невозбранно ведут свою миссионерскую работу проповедники ваххабизма и учения «Хизб-ут-Тахрир», вовлекающие в свои ряды и русских, и татар, и представителей других национальностей.

В отличие от других регионов в Татарстане в исправительно-трудовых учреждениях служители традиционного ислама ведут работу по противодействию распространению ваххабизма и других форм исламского радикализма. Тем не менее, ситуацию, когда на всю пенитенциарную систему Татарстана работает только три представителя ДУМ РТ, а остальные имамы осуществляют работу в местах заключения лишь от случая к случаю, нельзя считать нормальной. Сложившееся положение не способствует решению проблемы противодействия распространению исламского фундаментализма в среде заключенных.

Необходимо ставить вопрос о создании штатного тюремного духовенства - как православного, так и мусульманского. Постоянно работающее мусульманское духовенство в пенитенциарной системе страны, занимающееся распространением среди «этнических мусульман» ценностей только традиционного ислама ханафитского мазхаба, позволит минимизировать проблему распространения различных форм «нетрадиционного ислама» в этой среде. Аналогично, православное духовенство, работающее на постоянной основе в местах лишения свободы, позволит минимизировать проблему ваххабизации русской криминальной среды. Проблема распространения ваххабизма в тюремной среде угрожает национальной безопасности страны.