А был ли Ремарк? Рецензия на спектакль омской драмы «Три товарища»

В плане «рекламной» составляющей выбор романа Эриха Марии Ремарка «Три товарища» для постановки – беспроигрышный. На спектакль пойдут и любители этого немецкого писателя, и те, кто просто в курсе о популярности и значимости этого произведения. «Три товарища» на слуху практически у всех поколений. Однако настоящие поклонники ремарковского юмора, атмосферы и философии того самого «потерянного поколения» будут разочарованы – кроме сюжета от прославленного прозаика в спектакле не осталось ничего. Как справедливо высказались искушенные зрители, в спектакле Ремарка не было.

От визуального обозначения эпохи режиссер Георгий Цхвирава отходить не стал. На дворе 1928 год, костюмы – соответствующие. Уже с первых минут на сцене начинается танец, помещающий зрителя в то время. О войне нам напоминают диалоги главного героя с погибшими товарищами. На этом ощущение войны надолго уснет, атмосфера поствоенной Германии также исчезнет, а политически-социальная тема, которая нависала над каждой страницей романа, появится только в конце и, к сожалению, в скомканном виде.

На сцене декорации от обладателя «Золотой маски» Эмиля Капелюша. Минималистическая конструкция, стилизованная под кирпич, становится и кафе «Интернациональ», и мастерской, и пансионатом, и дорОгой. Здесь играет роль брехтовская идея обезличивания пространства.

Три товарища, Роберт Локамп (Робби), Отто Кестер и Готтфрид Ленц, содержат небольшую авторемонтную мастерскую. Главный герой, автомеханик Робби, познакомился с очаровательной девушкой Патрицией Хольман (Пат). Робби и Пат — люди разных судеб и из разных слоёв общества — полюбили друг друга. В романе показывается развитие их любви на фоне кризиса тех лет.

В спектакле же фон кризиса ликвидирован полностью. Мы видим скорее не развитие, а вялотекущие кадры романа двух героев. Причем если Мария Токарева, исполнительница роли Патриции, этот роман оживляет, то исполнитель роли Робби (Сурков) свою трагедию от предстоящей потери любимой женщины переживает вполне искусственно.

Выбор Токаревой на роль поначалу выглядел сомнительно. Патриция, по описанию Ремарка, стройная, худощавая, бледная, с длинными пальцами и кажущимися суховатыми руками, и в конце концов умирающая девушка. Несмотря на то, что Мария Токарева цветущая крепкая женщина, артистка достойно воплотила все задуманные, по ее словам, идеи постановщиков. Как считает сама Мария, ее героиня – боевой товарищ, остро чувствующий жизнь, которая угасает по воле смертельной болезни. Врывается Патриция на сцену действительно как глоток свежего воздуха – красивая, в светлом пальто и белой блузе.

Героиня актрисы искреннее кричит, болея на гонках (яркая сцена в спектакле), пьет алкоголь прямо из бутылки, лихо (хоть и пока наигранно) водит машину, рвется в путешествия и страстно соглашается на авантюры. Мария так же, как и Патриция, торопится жить. Многим поклонникам романа актриса может не напоминать любимую героиню. Но, судя по идее режиссера, стояла цель сделать Патрицию Д'Артаньяном и своим парнем, а Мария Токарева с этой задачей прекрасно справилась.

Несмотря на присутствовавшее волнение и некоторые шероховатости, а также явные ограниченные рамки для развития роли, девушке удалось передать жажду жизни своей героини, ее отчаяние от жалости любимого человека и нежность к новым товарищам. И хоть сама постановка оказалась непростроенной, лишенной ремарковского настроения и без акцентов вдоль сюжетной линии, Мария Токарева выглядит убедительно среди разбросанных сцен, в которых зритель не заметил той трагедии и того беснующегося отчаяния послевоенной Германии, охваченной инфляцией. На актрису было приятно смотреть.

Что касается трех товарищей, то самым уверенным ожидаемо стал Егор Уланов. Ироничный «гроссмейстер в любовных делах» Готтфрид Ленц с нежностью встречался зрителями. Задорный и красивый Уланов успевал шутить, разрезать сцену быстрыми шагами, ухаживать за Патрицией и быть настоящим товарищем для героев. Актеру удалось передать тоску ветерана, прикрытую веселостью. Но убийство Ленца выглядит внезапно и неубедительно, на ярко освещенной сцене – в романе его убивают молодые парни, «вшивые молокососы», но в спектакле в Готтфрида стреляют после «перепетой» им песни.

Безлико выглядит сцена, когда Роберт узнает, что его возлюбленная тяжело больна. Пока ее осматривает врач, Николай Сурков преклоняет колени в предполагаемом, но неестественном отчаянии. Сцена ожидания вердикта выглядит больше затянутой, чем насыщенной, а согнутая фигура главного героя не вызывает сочувствия и сострадания. Во втором действии Суркову стало будто сложно играть – в его интонации появились растянутые гласные, а драматизм выглядел наигранно. Надо полагать, что артист еще отточит свою роль со временем.

Стоит отметить, что в спектакле есть удачные сцены, которые, если брать их по отдельности, вполне завершены.

Постановку разбавляют песни на немецком языке. И если в некоторых сценах музыкальные композиции смотрятся гармонично, то, к примеру, в сцене с Александром Гончаруком выданная ему песня на минуту обнуляет его горделивый персонаж. Но благодаря лишь внушительности голоса и созданному актером образу, на сцене оживает зажиточный Блюменталь. Видно, что над своей небольшой ролью сам Гончарук постарался особо, украсив ее набором индивидуальных черт. В самой сцене продажи «Кадиллака», когда Роберт Локамп втюхивает машину Блюменталю, отрывок больше похож на скетч, который лучше будет существовать вне спектакля, чем в нем. Особо это подчеркивает движение Егора Уланова – актер с преувеличенной подобострастностью и торжеством выносит подарочные пепельницы. Сама сцена хороша, но выбивается из общей канвы.

Настоящим и по-живому театральным становится короткий диалог между Робертом и проституткой Розой. Ее сыграла Марина Бабошина, знаменуя свой выход томным и прокуренным голосом. Роза – кладбищенская проститутка, по прозвищу «Железная кобыла». Уже только этот образ качественно передала Бабошина лишь одной интонацией. И зритель сразу видит – да, кладбищенская проститутка, да, сложная судьба, да, не вульгарность, но томность взрослой сильной, пусть и падшей женщины. У Ремарка Розе уделено немало места – несмотря на работу проститутки, эта женщина была любящей матерью, и единственному ребенку, и девочкам, вынужденным торговать своим телом. Вот еще один призрак ошарашенной войной эпохи. К сожалению, на сцене мы видим лишь вульгарно одетых девиц, грубых, пьяных от своей жизни.

Особым разочарованием становится сцена, когда Роберт, отправив смертельно больную Патрицию в санаторий, идет к девочкам в кафе «Интернациональ». В романе герой опустошен и сталкивается с опустошением другого человека. Проститутка Лилли, которую совсем недавно счастливо отдали замуж и которая мечтала о новой жизни без клиентов, была вынуждена вернуться к прежней работе.

«– Магазин! – насмешливо сказала Роза. – Пока у нее еще были деньги, все шло как по маслу. Лилли была прекрасна. Лилли была мила, и ее прошлое не имело значения. Все это счастье продолжалось ровно полгода! Когда же муж выудил у нее все до последнего пфеннига и стал благородным господином на ее деньги, он вдруг решил, что проститутка не может быть его женой. – Роза задыхалась от негодования. – Вдруг, видите ли, выясняется: он ничего не подозревал и был потрясен, узнав о ее прошлом».

Эти две трагедии в книге объединяются в одну – Роберт без будущего, у которого нет средств, чтобы быть с любимой, и Лилли, у которой так и не вышло вырваться из кабалы. И снова призрак войны – у мужчины нет возможности заработать, у женщины нет возможности зарабатывать иначе, кроме как своим телом.

В спектакле же мы видим двух проституток, поющих и пОшло друг друга похлопывающих. Конкуренция в силе, каждая стремится показать свои достоинства, двигая самыми пикантными частями тела. Роберт садится играть за пианино. Для непосвященного в Ремарка зрителя сцена вызывает недоумение, ведь он только что расстался со своей любовью и тут же идет пить в бордель и «стучать по клавишам». Любит ли он Пат, как нам пытались донести?

Второстепенные роли в спектакле получились яркими и самобытными. Чего только стоит появление Татьяны Филоненко, в фигуре и платье которой чувствуется непоколебимость. Оставшись вдовой, она строго и твердо  ведет свое хозяйство. Этой женщине, хозяйке пансионата Фрау Залевски, нельзя быть сокрушенной. И Филоненко с достоинством несломленного трагизма ведет свою героиню через спектакль.

Самодостаточен и другой герой одного из корифеев омской драмы. Профессор Жаффе в исполнении Владислава Пузырникова – человек со своей историей. О ней мы не знаем много, но Пузырников дает нам понять, что она есть и она также трагична. «Мы живем в эпоху полного саморастерзания. Работа – мрачная одержимость», - говорит  его герой. Элеонора Кремель в эпизодической роли также западает в память. Фрау Мюллер старой закалки, не признающая внебрачной любви, в исполнении Кремель сурова и пренебрежительна. Яркая эпизодическая роль вышла у молодого резидента драмы Сергея Сизых – его Биндинг убедителен.

Постельные сцены главных героев, увы, вызывали насмешку. Акробатические движения на импровизированной постели оказались лишены очарования, а артисты старались больше удержаться на поручнях, чем успевали показать страсть. Подобная сцена лучше получилась у Владимира Золотаря в постановке «1984», когда плотская любовь Смита и Джулии также была передана через пластичные движения на пружинистой кровати.

Одно движение все испортило при попытке Роберта воскресить Патрицию. Эффектная композиция, когда Николай Сурков пытается танцевать с уже умершей возлюбленной, трогает зрителя. Но и разочаровывает, когда труп девушки до сих пор безвольный забрасывает на последнем движении руку на Роберта, вместо того чтобы тряпичной куклой повиснуть в его объятии. Весьма тривиальным стал и уход Марии Токаревой за погибшим Ленцем.

Что касается конца спектакля, режиссер опередил время событий и приблизил приход нацистов. Они хватают Блюменталя-Гончарука, заклеймив его злосчастной желтой звездой – отличительным знаком евреев. Эти же люди поют победные песни и убивают ветерана войны Ленца. Приход нацистов выглядит немного скомканно и отрывает зрителя от главной линии Пат и Роберта, которая в постановке кажется независимой от внешних политических строений. Хотя на деле все наоборот.

Как отметил создатель спектакля Георгий Цхвирава, постановка «Три товарища» не фестивальная и рассчитана на массового зрителя. Успех она, несомненно, будет иметь, но лишь благодаря любопытству зрителя, громкости названия и тому самому Ремарку, которому в спектакле так и не досталось места.