Воображаемый огонь. Поговорим о литературном мастерстве

- И-раз, и-два! Первая позиция! И-раз, и-два! Вторая позиция… – Эти слова знакомы всем танцующим людям. С младых ногтей и всю жизнь они стоят у станка, занимаются упражнениями, экзерсисами и прочими арабесками, чтобы всегда быть в форме.
- Ии – ии… Аа-аа! – Распеваются вокалисты…

Играют гаммы музыканты…

Художники рисуют гипсовые головы, пирамиды и конусы…
И все это не только для того, чтобы приобрести навыки, набраться опыта, но и не потерять квалификацию.
У каждой творческой профессии есть своя школа, методики обучения, циклы упражнений, и только у пишущих людей все это отсутствует.
Нет, бесспорно, существует масса литературы, где мастера пера, делятся соображениями о творческом процессе, как создается то или иное произведение, что надо знать,  чтобы не казаться заурядным графоманом. И каждая умная мысль подтверждается примером, примером талантливым и гениальным, благо, в нашем ремесле их предостаточно.

Да, примеры хороши, анализ произведений прекрасен, но достаточно ли  для того, чтобы самому создавать необыкновенные фразы.
Один критик сказал: «Я не снес ни одного яйца, но отлично разбираюсь во вкусе яичницы». А может, стоит сделать попытку – «снести яйцо»?
Балет, живопись, музыка имеют свои вековые школы. Театр живет тысячи лет, но профессиональное обучение актерскому мастерству, созданное К.С. Станиславским, существует не более века.  Чуть позже появились школы В.Э. Мейерхольда, Михаила Чехова, Бертольда Брехта и многие, многие другие. Но именно Константин Сергеевич заставил будущего актера взять в руки воображаемый коробок спичек, потрясти его над ухом, поверить в неслышный шум перекатывающихся спичек, достать одну, зажечь ее и обжечься воображаемым огнем. Да так обжечься, чтобы пальцы покраснели!
А ведь писатели тоже «обжигаются».

У Марии Андреевны Пешковой в ее воспоминаниях о Горьком есть эпизод, как она услышала из кабинета мужа крики и шум падающего тела. Встревоженная, она вбежала в комнату и увидела писателя, лежавшего на полу, а  его грудь пересекала алая полоса, похожая на шрам. Когда Алексей Максимович пришел в себя, он сказал: «Машенька, как это страшно, получить удар ножом»… В то время он работал над рассказом «Челкаш».
А один китайский драматург вовсе получил инфаркт, сопереживая героям, и умер, не дописав несколько строк своей трагедии.
Но об опасности и вреде для здоровья писательского труда мы поговорим позже.

Постижение мастерства начинается с элементарного: балет – станок, живопись – линия, театр – этюды и так далее… В нашей же профессии, желающего овладеть художественной речью, сразу ошарашивают классиками. «Пушкин писал так, Толстой строил фразу этак, Бунин достигал эффекта следующим образом»… Но вряд ли можно установить рекорд без долгих тренировок, без постижения малого, хотя бы составления простых предложений. Нельзя почувствовать прелесть и музыкальность выражения «Маша мыла раму», не сочинив самому нечто похожее.

Пословица «сколько ни говори слово «халва», во рту сладко не станет» – ошибочна. Станет! Ибо «халва» – это слово, а значит, несет чувственность и эмоциональность, и надо произнести его так, чтобы и самому стало сладко, и другим слушателям или читателям.
Как? А вот это есть цель наших тихих бесед – раскрыть тайны слова.  И начнем мы не с классиков, а непосредственно с себя. Попытаемся пробиться к своей душе и заронить искру воображаемого огня.
                                                                                              Юрий МОРЕНИС