Тамара Шишова: «Олимпийские стройки обескровили «Мостовик»

Некогда один из главных налогоплательщиков и работодателей Омской области НПО «Мостовик» постепенно подбирается к своему краху. Основатель компании Олег Шишов находится в СИЗО, столичные внешние управляющие компании не могут предпринять каких-либо продуктивных действий, тысячи омичей остаются без рабочих мест, а региональные власти обвиняют «Мостовик» в подрыве экономической ситуации в регионе. В эксклюзивном интервью «СуперОмску» жена создателя НПО «Мостовик», доцент кафедры СибАДИ «Мосты и тоннели» Тамара Шишова рассказала об истории знакомства, личности Олега Шишова, его самочувствии и тайном этапировании главы «Мостовика», а также поделилась мнением, почему легендарной компании «вообще не стоило заходить на сочинские стройки».

«С Олегом Владимировичем не было вообще никаких несчастливых моментов. Я однажды сказала в интервью, что не могу с ним нажиться, и это правда».

- Расскажите о том, как вы познакомились? Как Олег Владимирович ухаживал за Вами?

- Познакомились мы в аспирантуре. Мы вместе закончили СибАДИ – он в 76-м, я – в 74-м. Олег Владимирович закончил с красным дипломом. Брак у нас у обоих второй: я была замужем, он был женат. Но прошло 10 лет, прежде чем мы смогли пожениться, потому что у нас были дети: у меня два сына, у него трое детей. Мы – люди ответственные, понимали, что детей надо сначала вырастить. Олег Владимирович – человек необыкновенный, после окончания вуза его приглашали в аспирантуру, это было почетно, но ему хотелось строить, и он уехал. Работал в мостостроительной организации и построил не один мост. А потом ему захотелось чего-то нового и интересного, и он решил заняться наукой, поэтому вернулся в СибАДИ, поступил в аспирантуру. А познакомились мы в 1982 году, он уже был аспирантом, а я только пришла.

Олег Шишов (справа)

- Сразу ли Вы разглядели в нем будущего мужа и будущую строительную легенду?

- Разглядела ли я сразу строительную легенду? Нет. Человек он был неброский, человек просто деловой. Каких-то таких качеств, умения ухаживать у него не было. Просто я, тесно работая с ним, вдруг через какое-то количество времени поняла, что он очень интересный человек и мне жутко нравится, что он умен, интересен и талантлив. Потом мы поняли, что любим друг друга, а дальше работали и жили каждый в своей семье. Поженились мы только в 93-м.

- Интересна эволюция вашей семьи, какие были трудные и счастливые периоды?

- С Олегом Владимировичем не было вообще никаких несчастливых моментов. Я однажды сказала в интервью, что не могу с ним нажиться, и это правда. Сколько лет мы вместе, у меня ни разу не возникло мысли, что я как-то устала, хотя он очень мало бывал дома, мало бывал с семьей, потому что главным для него была работа. Это его и счастье, и несчастье, и отдых.

Отдыхать Олег Владимирович не любит, ему просто скучно. Я его пыталась вытащить куда-то. Мы однажды поехали в Карловы Вары, и он выдержал там неделю, а потом сказал, что у него очень срочное совещание в Москве и практически сбежал.

- Олега Владимировича называют очень скромным человеком. В федеральных СМИ даже есть отзывы коллег, что он летал эконом-классом и вел себя больше как прораб, нежели руководитель. Читая в СМИ о биографии вашего мужа, мы тем не менее очень мало знаем о нем. Можете рассказать, какой Олег Владимирович руководитель?

- То, что Олег Владимирович скромный, – это правда, то, что прораб, – это чересчур. Он руководил своим предприятием, вникая во все уровни производства – это верхний уровень, средний уровень и нижний уровень. Поскольку он инженер от Бога, поэтому интереснее всего ему было заниматься конкретным инженерным делом. Поэтому и казалось, что он как прораб, потому что ему было интересно придумывать новые конструкции, планировать новые технологии. Он мог часами сидеть с проектировщиками, обсуждать какие-то новые узлы, новые решения. Но он и прекрасный организатор, и талантливый руководитель, доказательство этому – авторитет коллектива, который у него был и есть. Летал ли он эконом-классом? Летал, но в основном летал бизнес-классом, но не потому, что это престижно, а потому что полет ночами он использовал для сна, т. к. утром опять надо быть бодрым. А в эконом-классе спать неудобно.

Поэтому я не могу сказать, что Олег Владимирович скромен до аскетизма. Нет, конечно. Просто его одежда – это деловой костюм, но очень чистый, опрятный, выглаженный. Это для него очень важно. Скромность его проявлялась в необыкновенном качестве, когда он поднимал «Мостовик». Он никогда не обставлялся дорогими телефонами и техникой. Главным было направить все в дело. Уже потом у Олега Владимировича появилась служебная машина, и то она у него работала довольно большой период времени только до 17 часов, домой он добирался на автобусе. Уже позже, конечно, появилась и личная машина, это примерно 1993-95 год.

«Проблемы «Мостовика» моего супруга не просто удручали, они его убивали, и говорить дома об этом он не мог».

- Обсуждал ли Олег Владимирович с Вами или с другими членами семьи свою работу? С Вами он мог говорить на одном профессиональном языке, делился ли он проблемами, переживаниями?

- Конечно, мы говорили о его работе, ведь они строили такие интересные, сложные объекты. Мы могли обсуждать подолгу в основном инженерные вещи, которые они придумывали. Что касалось проблем, которые появились потом, все, что я узнавала, я узнавала не от него. Проблемы «Мостовика» моего супруга не просто удручали, они его убивали, и говорить дома об этом он не мог. В основном потому, что он щадил нас, своих близких. Если я его спрашивала, он всегда отвечал: «Давай не будем говорить, а то я не смогу заснуть». Я больше узнавала со стороны, чем от него.

- Одним из первых о проблемах «Мостовика» в СМИ за несколько месяцев до объявления Шишовым о самобанкротстве заявил бывший главный инженер компании Вячеслав Двораковский. Мэру на тот момент уже нельзя было участвовать в делах компании, но Вячеслав Викторович как-то поддерживал своего товарища Олега Владимировича лично? Что вы можете рассказать об их дружбе?

- Наша семья поддерживает общение с Вячеславом Викторовичем. Конечно, он сочувствует «Мостовику», потому что он как раз первым высказал мысль о рейдерском захвате. Я тогда даже не могла поверить в это, но он был прав. К сожалению, то, что он высказал, действительно сейчас реализуется.

- Хотелось бы знать ваше мнение о позиции региональных властей относительно компании и лично Олега Владимировича.

- Назаров, наверное, думает больше о себе. По-моему, он просто боится поддерживать такого человека и такую компанию. Во-первых, он никогда с Шишовым не работал. Назаров пришел уже тогда, когда «Мостовик» был и процветал. Но Назаров, как хозяйственник, не проявил себя так, как Леонид Константинович Полежаев. Полежаев был хозяином своей области. Я не знаю, смог бы Назаров как-то поддержать «Мостовик». Речь не идет о том, чтобы выступать за Шишова и снять с него вину. Когда я участвовала в митинге, то как раз и говорила: «Шишов не против разбирательств, только пусть они будут справедливыми и объективными». Но речь идет о предприятии, на котором работали 20 тысяч человек. И сейчас эти люди остались без работы, это трагедия!

«У Шишова была программа выхода из кризиса. Он подготовил ее перед самым арестом. Там были перечислены объекты, на которых «Мостовик» сможет работать»

- Справедливо ли, что губернатор Назаров дистанцировался от проблем некогда крупнейшего налогоплательщика и работодателя региона?

- Это социальный взрыв, и губернатор не имеет права об этом не подумать. А губернатор, когда люди «Мостовика» встречались с ним, сказал, что ни один человек не останется без работы. Человек такого уровня должен думать, что он говорит. Какую же работу он имел в виду? Если он хотел сделать каждого дворником – это одно, но нельзя высокопрофессиональных проектировщиков, которые запроектировали такие объекты, как мост в Серебряном Бору, Самсоновский мост через Иртыш, мост на остров Русский, трудоустроить кем попало, лишь бы была работа. Неужели Назаров думал, что он всех этих людей сможет трудоустроить? Это просто профанация, потому что трудоустраивать их можно только по профессиональному принципу, а такую работу он им предоставить не мог, не может и не сможет. Поэтому делать такие заявления – это просто ложь.

А ведь у Шишова была программа выхода из кризиса. Он подготовил ее перед самым арестом. Там были перечислены объекты, на которых «Мостовик» сможет работать. Ну ладно Шишов арестован, но поддержите предприятие, чтобы оно могло постепенно выйти из кризиса! Но пришли люди, не знаю, какими законами они руководствовались, которые просто начали уничтожать предприятие. И наши региональные власти абсолютно от этого отмежевались, они вроде этого и не видят.

- А проект реконструкции железных дорог в Северной Корее входил в подготовленный антикризисный план?

- Да. Это был один из ключевых проектов, который уже в общем-то был готов к подписанию договора. Но, когда арестовывают руководителя, конечно, никто этим не займется. Если бы регион выступил, то, может, побороться и можно было, я так думаю.

- Бывший губернатор Омской области Леонид Полежаев как-то участвует в судьбе Олега Владимировича? Встречались ли Вы с ним после ареста мужа?

- Не встречалась, не обращалась. Знаете, когда обращаешься в такой сложный момент, всегда ставишь человека немного в затруднительное положение. Если человек хочет помочь, он сам тебя находит и предлагает свою помощь. А если этого нет, то я думаю, может, ему будет как-то неловко отказать.

- Вы говорили, что на майские праздники поедете навещать Олега Владимировича. Каково его самочувствие, настроение? Оказывают ли ему должную медицинскую помощь, в каких условиях содержат?

- Два месяца назад его состояние здоровья ухудшилось: начал очень сильно подниматься сахар и давление. А сочетание этих двух заболеваний может привести к инсульту. Поэтому его положили в больницу. Здесь, в Омске, каждые полгода ему проводилась терапия. У Олега Владимировича есть врач, которая его всегда прокапывала, ставила уколы… Мы обратились в СИЗО, чтобы супруга там прокапали и помогли ему. Из Омска была отправлена программа лечения, и больница на это пошла. Там провели три этапа лечения, и, я думаю, уже сегодня (21 мая.-Ред.) его из больницы выписали.

- Как он поддерживает связь с внешним миром, находясь в СИЗО?

- Связи с СИЗО нет никакой, только через адвокатов. Из больницы нет даже электронной связи.

- Перед декабрьской пресс-конференцией Путина звучало много пожеланий от властной элиты Омска о том, чтобы журналисты задали президенту вопрос именно о судьбе Олега Владимировича, но пробиться никому так и не удалось.

 - В конце апреля мы отправили сотрудника «Мостовика» на прямую линию с президентом. У него было письмо от сотрудников «Мостовика» в защиту предприятия с шестью тысячами подписей. Он отвез это письмо, встретился с ГТРК, просил, чтобы его пустили, озвучил свой вопрос. Все это приняли: и письмо, и подписи, но пока никакой реакции не последовало. И сотрудника «Мостовика» на прямую линию, конечно, не пустили. Я знаю, что многие люди пытались задать этот вопрос онлайн, но ни один вопрос по «Мостовику» так и не прошел. Я думаю, что, видимо, Путин просто не хочет на эту тему разговаривать.

«До ареста Олег Владимирович собирался рассказать Путину, почему сотрудников «Мостовика» не пускают на Приморский океанариум».

- Известно, что Олег Владимирович еще до ареста очень хотел попасть на встречу с президентом. Что бы он ему сказал, если бы встреча состоялась?

- Незадолго до этапирования в Москву Олег Владимирович написал Путину письмо и отправил, но ответа не было. Из управделами президента пришло сообщение, что «следствие будет разбираться».

До ареста во время посещения президентом Приморского океанариума Олег Владимирович собирался все объяснить Путину, почему они уже полгода не могут заехать на стройку, что сотрудников «Мостовика» туда просто не пускают. Олег Владимирович не успел рассказать, что за свой счет у «Мостовика» уже нет денег везти туда людей, потому что сочинские стройки совершенно их обескровили. Если бы их так не подкосила Олимпиада, они бы за свой счет этот океанариум достроили. Но у них уже просто не было никаких средств.

- После того как Олега Владимировича посадили под домашний арест в Омске, его буквально сразу тайно этапировали в московское СИЗО? Никто до сих пор не знает, как это было. Мы понимаем, насколько тяжела эта ситуация для всей вашей семьи, но не могли бы Вы рассказать, как это произошло?

- Я даже его не проводила… Он мне позвонил с работы и сказал, что получил приглашение на совещание во Владивосток по океанариуму, что туда приезжает Владимир Путин, и добавил, что вечером едет домой, а завтра улетает во Владивосток. Я разогревала ужин, а мама Олега Владимировича вышла его встречать. Она всегда его встречала. Оказалось, что пять машин работников следственного комитета перекрыли все выезды. Олега Владимировича встретили как какого-то рецидивиста. Он говорит: «Можно я хотя бы отдам маме вещи?» Он отдал вещи, переодеться ему не разрешили, и я Олега Владимировича даже не видела.

- Как информацию о том, что главу семьи вдруг ночью увозят в Москву, восприняли родственники и друзья?

- Это был такой ужас, его на глазах у матери скрутили, посадили в машину и этапировали в Москву. Я не знаю, где его допрашивали, потому что на следующий день на заседании суда он сказал, что очень плохо себя чувствует. Когда вызвали скорую и померили давление Олега Владимировича, заседание разрешили отложить, хотя обвинение этому сопротивлялось. Выходит, что его просто не пустили на океанариум.

- Олег Владимирович, пожалуй, единственный в России бизнесмен, решившийся честно и открыто признать наличие финансовых проблем в своей компании. В федеральных СМИ бытует версия, что «расстрельными» для «Мостовика» стали олимпийские стройки. Ведь в считанные дни до Олимпиады «Мостовик» вынужден был взять под контроль и недостроенные другими подрядчиками объекты помимо своих.

- Действительно, сотрудники «Мостовика» заканчивали чужие объекты. Я знаю, что «Стадион открытия» был вообще не готов. Шишова вызвали туда и сказали: «Вот вам половина, и вы должны закончить, если вы только этого не сделаете, то мы вообще вас уничтожим». Потом посыпались на «Мостовик» мелкие недострои по благоустройству. «Мостовик» тогда просто заставили подбирать все эти чужие «сопли». Я неделю жила с супругом в Сочи во время строек. Там шли страшные дожди, и рабочие буквально сутками стояли в этой воде, голодные и холодные, и никто этого не оценил.

- Но тем не менее «мостовиковцы» справились с задачей. И по завершении Олимпиады банки обрушили на «Мостовик» свои кредитные требования. Считаете ли вы, что все проблемы компании начались именно после олимпийских строек?

- Пока строились олимпийские объекты, банки «Мостовик» не трогали. Конечно, было удорожание объектов. Понимаете, во всем мире конкурсы и тендеры проходят действительно по «твердой» цене. В нашей стране тоже решили так попробовать, но во всем мире идет качественное проектирование: если выставляется объект, то там все учтено, он действительно может быть построен по такой цене. У нас же решили пойти по этому пути именно с Сочи. До этого, если предприятие, строя объект, шло на какое-то удорожание, оно заказчику это доказывало, и заказчик компенсировал разницу. А в Сочи все решили строить по «твердой» цене.

Например, санно-бобслейная трасса располагалась в ущелье, где были плывуны. Но при проектировании этого объекта изыскания были сделаны не на достаточную глубину, и в проекте были заложены фундаменты, даже не дошедшие до плывунов. Когда в «Мостовике» это поняли, они убедились, что нужно заказать новые изыскания на санно-бобслейную трассу, и вообще им пришлось просто перепроектировать этот объект. Они заказали за свой счет эти изыскания, пробурили на глубину, необходимую для устройства надежного фундамента.

И чтобы трасса была устойчива, нужно было заложить очень мощные подпорные стенки, которые ушли очень глубоко. Это большой объем работ, он оказался очень дорогим, и на миллиарды эта санно-бобслейная трасса оказалась дороже. А «Мостовик» же думал, что они это предъявят, и им потраченные собственные средства компенсируют. Но заказчик сказал, что компенсации не будет – «все по твердой цене», и так почти все объекты. Более того, уже перед самым открытием Олимпиады заказчик – «Олимпстрой» – уже «приказывал долго жить», и «Мостовику» за часть работ вообще не заплатил.

«Может быть, «Мостовику» нужно было не ходить в Сочи вообще».

- А Олег Владимирович предчувствовал такой исход?

-  Да, он предчувствовал, но понимал: если встанет в позу и скажет, что «Мостовик» дальше работать не будет, его посадят раньше. Потому что такой поступок руководителя причислялся бы к срыву Олимпиады. Его бы сразу посадили и все. Олег Владимирович на тот момент уже понял, что он – заложник этих событий.

Сочи разорил не только «Мостовик», он и нашу семью: Олег Владимирович сначала перестал получать зарплату, потом мы начали все продавать. А деньги были нужны для того, чтобы просто работников в Сочи кормить. Тогда мы продали машину, коллекцию оружия и прочее.

Знаете, Олег Владимирович никогда не крал. Проблема, может быть, в том, что такие люди, как он, сейчас работать не могут. Сейчас бизнес зачастую построен на махинациях, на сомнительных схемах, на обмане. Олег Владимирович такой, что если перед ним сидит человек и говорит, то он ему верит. Он не может представить, что ему могут врать, потому что он о людях судит по себе.

- Многие считают, что империю Олега Шишова подорвало его желание объять необъятное. «Мостовик» так вырос незаметно для самого Олега Владимировича, а он так и не вырос из стройотрядовца и всегда пытался все контролировать в компании лично…

- Компания требовала иной организации управления. Олег Владимирович это понял, но у него уже не хватило времени. Он уже начал эту реорганизацию. Он понял, что, когда компания разрастается до таких масштабов, она должна быть организована по типу холдинга: каждое подразделение должно иметь свой счет, должно само нести ответственность и так далее.

- Может, империя требовала иного руководства?

- Может быть, действительно, это одна из проблем Олега Владимировича, что он контролировал все только сам. А вырос он сильно и вышел на такой уровень, где требовался бы административный ресурс, а у нас его не было. У нас не было поддержки. Никто не работает на высоком уровне без административного ресурса. Поэтому, может быть, нужно было не ходить в Сочи вообще. Это государственные стройки, а государство… не буду говорить дальше ничего.