«СуперОмск» обратился за комментарием к руководителю образовательного учреждения «Просвет-Бюро» относительно «Христа из мусора».
Накануне в российских и зарубежных СМИ широко распространился скандал, связанный с выставкой «Пространство множественности». Куратор выставки Василий Мельниченко заявил, что Омская епархия обратилась в полицию с заявлением об экстремизме по факту размещения инсталляции, изображающей Иисуса, которую из бытового мусора изготовили омские художницы Алена Пожиленко и Мария Шинкевич.
Между тем в группе, посвященной деятельности фестиваля, находится пояснение к данным арт-объектам – концепт, которым руководствовались художницы при создании скульптур. Цель проекта — привлечь внимание людей к актуальным проблемам нашего времени.
«Культурная память формируется веками, является носителем важных смыслов и значений. Разрушение памятников искусства «удаляет» часть памяти и тем самым ведет к переосмыслению ценностей. (…)
Придет время, когда Статуя Иисуса Искупителя, признанная одним из новых чудес света, будет разрушена. Мировое наследие приравнивают к мусору», - гласит краткое описание к проекту «Скульптуры из мусора».
Не стоит забывать, что скульптура была не одна, а целых три. Два других объекта были посвящены пропавшим в разное время статуям. Одна из них - статуя «авиаторов» возле аэропорта местных линий, которую власти в 1991 году убрали, пообещав вернуть, но не вернули. Другая - монумент Екатерины Великой в Ленинграде, спрятанный от бомбардировки во время Великой Отечественной войны, но после так и не найденный. К сожалению, объектом пристального внимания стала только фигура Иисуса как со стороны возмущенных комментаторов, так и сами организаторы, осознанно или нет, делали акцент именно на ней.
«СуперОмск» обратился за комментарием к преподавателю истории искусств и руководителю образовательного учреждения «Просвет-Бюро» Галине Черба.
Может ли объект уличного фестиваля являться пропагандой?
Галина Черба: Все, что выставлено в публичном пространстве, может быть пропагандой. Если у множества людей есть возможность это видеть и если присутствует большая сила воздействия, то все может быть пропагандой. Говорить о том, является ли это искусством? Без сомнений. Кто делает искусство? Художник, в данном случае участник фестиваля. Шедевр это или нет – покажет время. А есть или нет статуе Христа экстремизм – определят компетентные органы. Потому что это задача не общественности и не искусствоведов – усматривать есть или нет экстремизм в представленных скульптурах. Есть госорганизация, она руководствуется четкими критериями и своим опытом, включая, какие действия могут повлечь за собой общественно-политические процессы.
Опять же я считаю, что оценивать на экстремизм дело и не зрителя в том числе. Ведь у всех разные определения толерантности, кого-то это оскорбит и заденет, кто-то спокойно мимо этого пройдет. Кто-то, не являясь христианином, вообще этих знаков не увидит, не прочтет.
Уличное искусство может быть связано с религиозными символами?
Галина Черба: Искусство может быть связано с чем угодно. Любой храм, который принадлежит той или иной конфессии, – это предмет искусства. Сама статуя Христа, к которой художники апеллировали, – это тоже искусство. А можно ли апеллировать к предметам искусства? Можно. Это называется апроприация. В этом ни в коем случае нет плагиата, это такая художественная стратегия. Повторюсь, то, что делали художницы – без сомнения было сделано в рамках искусства.
Концепт гласит, что авторы хотели обратить внимание горожан на уничтожение памятников искусства.
Объект – это материализованное выражение их идеи. Они не просто взяли и построили что-то из мусора, безусловно, у них была идея. Однако, какое отношение имеет религиозный символ к этому концепту? В мире, к сожалению, зафиксировано много случаев уничтожения памятников. А в данном случае – чем продиктовано обращение именно к религиозному символу? Ведь можно было взять за основу любую гражданскую скульптуру, монумент.
К арт-объектам художники или организаторы фестивалей и выставок часто выставляют таблички с пояснениями. С концептом фигура воспринимается совсем иначе, чем без оного. Может, нужно было выставить такую табличку, чтобы не было домыслов?
Галина Черба: Рекомендовать делать пояснения – задача тех, кто устраивает фестиваль. Таблички – это не обязательное требование, они выставляются в экспозиции по желанию. Именно от кураторов фестиваля зависит – снабжать арт-объекты пояснениями или нет. Если куратор или художник считает это необходимым – принимается коллегиальное решение.
Могут ли искусствоведы отреагировать каким-то образом на данную ситуацию? Может защитить?
Галина Черба: Искусствоведа могут только привлечь в качестве эксперта. Понимаете, то, что когда-то считалось шедевром, может перестать им быть. И, наоборот, то, что касалось ничем, со временем становится шедевром. Например, роспись Сикстинской капеллы была подвергнута цензурированию, и только потом она была признана шедевром. Однако, в обществе есть какие-то правила и есть организации, которые следят за соблюдением этих правил.
Важно отметить, что обвинения в экстремизме, это серьезно, Поэтому, вдвойне важно дождаться решения экспертов. Получается, что сама новость о том, что эта работа, ВОЗМОЖНО, является экстремистской, уже многократно увеличила зрительскую аудиторию.