К последнему Дону: в ожидании выхода на телеэкраны новой экранизации знаменитой эпопеи Михаила Шолохова

В ближайшее воскресенье в вечернем эфире телеканала «Россия 1» стартует премьерный показ сериала «Тихий Дон», снятого по роману Михаила Шолохова режиссером Сергеем Урсуляком.

Факт этот отраден по нескольким причинам.

Во-первых, массовым российским телеканалам отчаянно не хватает художественного контента, основанного на качественном литературном материале. А самый крупный роман Шолохова – безусловная классика русской литературы двадцатого века.

Во-вторых, время для нового киновоплощения «Тихого Дона», очевидно, назрело. Ведь первая экранизация эпопеи (реж. - О. Преображенская, И. Правов) снята еще в немом варианте, вторая (реж. С. Герасимов) хоть и стала эталонной, конспективна и с точки зрения киноэстетики несколько архаична, а третья (реж. С. Бондарчук) отнюдь не может считаться украшением фильмографии прославленного мастера.

В-третьих, удачных интерпретаций классики на отечественном ТВ в последнее время было наперечет, большинство из них в той или иной степени грешили анахронизмами и ходульностью. В то время как Сергей Урсуляк в своих предыдущих работах (жанровой «Ликвидации» и «серьезных» «Жизни и судьбе») продемонстрировал недюжинное умение в создании убедительных типажей и антуража. Того, что и составляет так называемую атмосферу эпохи.

Конечно, возникают в преддверии выхода фильма и определенные вопросы. Например, не будут ли исполнители главных ролей смотреться блекло после запредельно харизматичных Элины Быстрицкой и Петра Глебова? А также сумеют ли режиссер со сценаристами передать посредством киноязыка смысловую сложность романа? Не станет ли новая экранизация упрощением и уплощением содержания книги в угоду той или иной идеологической конъюнктуре?

Впрочем, ответить на эти вопросы с претензией на полную объективность  можно будет только после просмотра масштабного (10 серий) кинополотна. Пока же представляется уместным вернуться к теме, которая сопровождает почти любой разговор о Шолохове, а именно проблеме авторства «Тихого Дона».

Тем более что сериал выходит в год не только 110-летия со дня рождения Шолохова и 50-летия присвоения ему Нобелевской премии, но и 40-летия (с хвостиком) издания книги Ирины Медведевой-Томашевской «Стремя «Тихого Дона». Это исследование, вышедшее тогда под псевдонимом Д* и сопровожденное предисловием Александра Солженицына, стало первой столь развернутой попыткой оспорить факт написания эпопеи Михаилом Шолоховым.

Были и до, и после другие попытки. От обвинений в плагиате писатель отбивался с конца двадцатых годов. К нынешнему же времени накопилось весьма внушительное количество самых различных версий - от более или менее наукообразных до совершенно экзотических. И порой вызывающих сомнения в адекватности своих разработчиков.

Вот лишь некоторые из них:

- «Тихий Дон» написал казачий писатель, участник белого движения Федор Крюков;

- «Тихий Дон» написал неизвестный гений, сгинувший в горниле Гражданской войны;  

- «Тихий Дон» написала группа авторов под кураторством РАППа и ОГПУ;

- «Тихий Дон» написал писатель Александр Серафимович, который был, кроме того, отцом (да-да!) Шолохова;

- «Тихий Дон» написал поэт Николай Гумилев, который (да-да-да!) не был расстрелян в Петербурге, а бежал на Дон, скрывался там, сдружился с Шолоховым, ходил с ним на рыбалку (в одной из книг было даже опубликовано соответствующее фото) и напечатал роман под именем вешенского приятеля.

Понятно, что все это многообразие историко-литературных открытий подкрепляется целой тучей аргументов в большинстве своем соответствующего уровня убедительности и непредвзятости. Которые, и здесь, как представляется, мы почти подходим к самой причине появления «шолоховского вопроса», строятся на одном методологическом упущении.

Оно весьма наглядно проявилось в одной реплике Александра Солженицына из предисловия к книге Медведевой-Томашевской.

«Книга удалась такой художественной силы, - пишет автор «Одного дня Ивана Денисовича», - которая достижима лишь после многих проб опытного мастера, - но лучший первый том, начатый в 1926 году, подан готовым в редакцию в 1927 году; через год же за первым томом был готов и великолепный второй; и даже менее года за вторым подан и третий, и только пролетарской цензурой задержан этот ошеломительный ход. Тогда — несравненный гений? Но последующей 45-летней жизнью никогда не были подтверждены и повторены ни эта высота, ни этот темп!»

В этом пассаже ровно три аргумента против традиционной атрибуции «Тихого Дона». Во-первых, чтобы считаться неоспоримым автором эпопеи, Шолохов, по мнению Солженицына, был слишком молод. Во-вторых, книжки романа были выпущены им чересчур быстро. А в-третьих, он никогда более не создал ничего сопоставимого с историей Григория Мелехова по художественной силе.

Первые два тезиса Солженицына, приводившиеся, впрочем, далеко не им одним, сторонниками шолоховского авторства опровергались не раз. Действительно, история литературы знает довольно примеров и «младо-»– и «скорописания». Так, Пушкин написал «Руслана и Людмилу» в 20 лет, Лермонтов «Героя нашего времени» и вообще большинство своих текстов – к 25 годам, Достоевский «Бедных людей» - в 23 года, Толстой «Детство» - также в 23, а, скажем, Томас Манн «Будденброков» - в 25 лет.

Случай немецкого романиста, кстати, говорит о том, что в молодости можно писать не только хорошо, но и много. Но не он один создал в два с небольшим десятка лет значительный по объему текст. Скажем, классик советской литературы и почти ровесник Шолохова Вениамин Каверин в 23 года был автором двух романов и сборника рассказов.

Однако методологическое упущение, о котором сказано выше, содержится не в рассуждении о неопытности Шолохова и подозрительной стремительности его раннего творчества, а в заключительной фразе солженицынской цитаты.  

«Но последующей 45-летней жизнью никогда не были подтверждены и повторены ни эта высота, ни этот темп!» - утверждал участник «битвы нобелевских лауреатов» (оба писателя в разные годы получили эту премию, и оба публично выступали друг против друга). Это означает, что он, как и большинство сторонников версии о шолоховском плагиате, исходил из презумпции об эволюционном развитии литературного дарования.

Эта вполне позитивистская идея находит свое выражение в школьном литературоведении. В привычном со времен уроков родной речи понимании «творческий путь» представляет собой смену «этапов» от литературного ученичества к вершинам словесного искусства, которые, как правило, достигаются к зрелым, а то и преклонным годам. С таких позиций писательская биография Шолохова действительно выглядит аномальной.

Но ведь талант, понимаем мы его как дар свыше или как сумму интеллектуально-эмоциональных способностей человека, может проявиться в течение жизни и иначе. Кто-то, действительно, от произведения к произведению движется по лестнице вверх и создает шедевр лишь к концу жизни. Кто-то, напротив, сразу достигает больших высот и удерживает их в течение всей художественной карьеры. Кто-то творчески выплескивается в самом начале пути, и потом ему очень сложно оставаться вровень с заданной самим собой планкой. Вариантов, на самом деле, может быть множество.

Мы знаем, что «Воскресение» Льва Толстого  слабее, чем великие «Война и мир» и «Анна Каренина». Что поздний эпос Тургенева уступает его ранним вещам. Что Федор Сологуб не создал в прозе ничего более значительного, чем первый роман «Мелкий бес», который сам ухудшал правками с каждым последующими изданием. Что Марк Леви (М. Агеев) написал только знаменитый «Роман с кокаином» и еще один рассказ, после чего забросил литературу и сделал вполне благополучную ученую карьеру в Ереване.         

Литературная судьба Шолохова сложилась так, что в наибольшей концентрации его дар воплотился на первом этапе творчества. Конечно, пристрастный Солженицын был не прав, отказывая в таланте его последующим текстам. И роман «Поднятая целина», и рассказ «Судьба человека», и «Они сражались за Родину», так и оставшиеся «главами из романа» несут на себе бесспорный отпечаток большого дарования. Но тот факт, что первая книга писателя оказалась сильнее остальных, вовсе не повод сомневаться в его авторстве. В том, что скоро мы будем смотреть фильм, снятый по тексту, который написал именно Михаил Шолохов.

Алексей Никишин