Владимир Турбанов, начальник УФСИН России по Омской области

О том, что такое концепция развития УФСИН до 2020 года, как выглядят тюрьмы будущего и зачем нужен «ГЛОНАСС» корреспонденту «СуперОмска» рассказал начальник УФСИН России по Омской области Владимир Турбанов. Напомним, что Владимир Турбанов в уголовно-исполнительной системе служит с 1984 года, а с декабря 2009 является начальником УФСИН России по Омской области.

– Хотелось бы рассмотреть вопрос о концепции развития УФСИН до 2020 года. В связи с чем она была разработана? И как она реализуется в Омской области?

– Впервые о реформировании уголовно-исполнительной системы было заявлено 10 сентября 2009 года на научно-практической конференции, которая проходила в министерстве юстиции в Москве. Об этом было объявлено министром юстиции Александром Коноваловым, и после этого уже началась работа. Реформирование такой сложной и мощной машины, как уголовно-исполнительная система страны, дело очень серьезное, дело не простое, сложное мероприятие.

Основные мотивы для проведения реформ УИС – это, естественно, приведение в соответствие с международными нормами содержания осужденных в местах лишения свободы. Это соблюдение законных прав данной категории людей. 10 октября 2010 года вышло постановление правительства, в котором все четко определено, поставлены цели, задачи о реформировании уголовно-исполнительной системы Российской Федерации, там все расписано. Концепция разработана до 2020 года, т.е. разбег дали практически 10 лет, чтобы привести в соответствие. Чтобы начать работу, в первую очередь, необходимо пересмотреть всю законодательную базу, по которой мы сегодня работаем, начиная от уголовно-процессуального кодекса, уголовного кодекса, уголовно-исполнительного кодекса, правила распорядка и так далее. Сейчас ведется огромная работа в этом направлении нашей ведомственной наукой, привлекают и нас, т.е. практических работников со всех территориальных органов. Мы пишем свои предложения, там потом все рассматривают, работа очень емкая. Некоторые законы необходимо провести через Государственную Думу, через правительство Российской Федерации.

Дальше вопрос стоит о переустройстве тех существующих колоний, переводе их в тюрьмы на западный вариант, скорее, на американский вариант. Мы хотим почерпнуть все лучшее, что имеется в этой области в западных странах.

Сейчас в среднем в одной колонии общего режима находится 2 000 человек. Они содержатся по казарменному методу на армейский манер. Например, казарма, в ней 100-150 человек, стоят спальные помещение, другие помещения, которые необходимы, они стоят все вместе.

Концепция подразумевает, что эти помещения будут разделены на камеры, где будут содержаться по два человека, четыре и, за редким исключением, шесть. Подразумевается три вида тюрем: это тюрьма общего режима для впервые осужденных, тюрьма усиленного режима для тех, кто неоднократно попадал в тюрьму, и тюрьма особого режима, там будут сидеть те лица, которые признаны особо опасными рецидивистами, которые будут сидеть за тяжкие и особо тяжкие преступления, такие как убийство, растление, так называемые «воры в законе» и прочие.

На прежнем уровне останутся следственные изоляторы, потому что без них никуда. Следствие должно где-то идти, и они до осуждения будут находиться в следственных изоляторах. Лечебные учреждения также остаются, потому что лечить надо. У нас есть больница, где мы лечим наших осужденных, проводим оперативное лечение, амбулаторное лечение, так она и останется.

Что касается колоний-поселений, то, согласно концепции, их сеть будет расширяться. На сегодняшний день у нас в Омской области имеется всего одна колония-поселение. Подразумевается полувольное содержание, заключенные имеют право работать за пределами учреждения, под надзором, естественно, можем и домой отпускать на выходные и праздничные дни. Концепция предполагает создание в Омской области порядка четырех поселений на базе существующих колоний. Мы посчитали, эти четыре колонии-поселения будут востребованы.

Планируется изменение санкций по статьям уголовного кодекса в отношении преступлений небольшой, средней тяжести в сторону смягчения наказаний. Довольно значительные изменения уже были внесены в конце прошлого года.

Сейчас у нас лимит наполнения по площадям в Омской области составляет 17 тысяч 291 человек. По концепции у нас лимит при создании тюрем и колоний-поселений останется примерно 7 тысяч 500, снижение практически на 50%. Конечно, это хорошо, ведь прокормить семнадцать тысяч или семь с половиной – это большая разница. Идет резкое снижение нагрузки на федеральный бюджет. Мы содержимся за счет федерального бюджета, за счет людей, вас, нас, тех, кто платит налоги. Сокращение для нас и для государства хорошо.

Из этих семи с половиной тысяч, например, три тысячи будет содержаться в поселении, они будут на себя зарабатывать, на содержание, выплачивать иски, алименты и так далее.

В колониях-поселениях тоже будет разделение. Будут колонии с обычным наблюдением и колонии с усиленным наблюдением. Суть в том, что в колониях с обычным наблюдением будут находиться те, кто впервые попал в места лишения свободы, а в колониях с усиленным наблюдением – те, кто уже побывал в местах лишения свободы, но судом им определено находиться в колонии-поселении. Задача какова? Разделить тех, кто впервые попал, от рецидивистов, которые побывали.

Есть тюрьмы разного режима – для ранее не сидевших, тех, кто не в первый раз, и тех, с кого уже спросить нечего, им только строгая изоляция. Тюрьма общего режима подразумевает вывод на работу: утром ушли на работу, вечером пришли обратно в камеру. Тюрьма особого режима или усиленного не подразумевает вывод, даже чтобы они между собой где-то соприкасались, их рабочие места будут оборудованы в блоке. Вот этаж, блок, вывели из камеры, раздельно поработали, их завели обратно.

– Планируются новые методы наказания наряду с раздельным содержанием, в том числе и электронные браслеты. Какие альтернативные наказания предусматривает эта концепция?

– У нас есть категория осужденных, которых суд не счел нужным лишать свободы, они осуждены, но находятся среди нас. Лиц такой категории у нас порядка 7,5 тысяч. Их суд направил на обязательные работы или дал отсрочку приговора и пр. Они не живут в местах лишения свободы, но находятся под нашим контролем.

Направление с браслетами будет активно развиваться. Они появятся в Омской области в этом, может, будущем году, все зависит от финансирования. Этот метод был апробирован в Воронежской области в прошлом году. Сейчас у нас нет официальных данных, но пока это дело анализируется, обобщается, чтобы понять, дал ли этот опыт положительный результат.

Браслеты закупали за границей, дороговато, честно говоря. Сейчас решается вопрос создания аналогов в России, ведь их надо огромное количество. Если брать тех лиц, которым судом определено ограничение свободы, то они у нас появились с января прошлого года, на сегодняшний день 68 человек по области. Вот они работают, ходят, но, если судом ему определено, например, что он с 10 или 9 часов до 6 утра обязан находиться в квартире, он там обязан находиться. И эта система электронного слежения должна фиксировать, что он находится в своей квартире. Только он в сторону, вышел в «булочную», образно говоря, оператор сразу видит и дает сигнал тревоги, высылается оперативная группа, начинается проверка...

– Получается, что это система очень емкая, мобильная, нужны большие затраты…

– Конечно, деньги нужны. Сам браслет и аппаратура, дополнительные штатные единицы, один оператор, например, восемь часов следит, другой – еще восемь и так далее. Не так все просто. Механизм затратный, но он будет себя оправдывать. К тому же, например, судом запрещено находиться в увеселительных заведениях, или общественных каких-то местах. Мы будем это отслеживать не только электронным способом, но еще и визуальными, у нас есть люди, которые за ними смотрят.

– В концепции есть еще один пункт, который предусматривает использование спутниковых систем «ГЛОНАСС» в работе УФСИН. Как эти системы будут функционировать?

– Система «ГЛОНАСС» на сегодняшний день у нас функционирует и работает. Мы занимаемся спецперевозками как по Омску, так и за пределами. У нас два учреждения в области, одно в Таре, другое в Исилькуле. На каждой машине установлен спутниковый маяк, и мы отслеживаем движение этой машины. Сидит оператор, у него карта города, области, все улицы. Он четко видит, где машина, куда она пошла, где она остановилась, сколько простояла на светофоре, или, может, поломка, или авария, такое тоже случалась, чтобы оперативно могли реагировать, эти машины мы отслеживаем.

Что касается слежения за осужденными, то у нас в каждом подразделении имеется система видеонаблюдения. В области 750 видеокамер установлено различного типа, и прямого направления, и поворотного, есть и купольные видеокамеры. Мы видим, что происходит не только внутри учреждения, но и за его пределами, все входы, подъезды и прочее. Также сидят операторы, они круглосуточно полностью отслеживают ситуацию на территории учреждения.

– Коснемся другой стороны работы УФСИНа. «Блатная романтика», которая идет со стороны, о ней уже много говорят, как-то влияет на молодежь, на ее отношение к тюрьме?

– Все зависит от каждой личности, от воспитания. У нас на сегодняшний день очень много молодежи сидит. Это поколение «началоперестроечное», они сейчас уже пошли к нам. Которые росли в эйфории свободы, «ничегонеделания», все закрывалось, не учишься – и не учись, не работаешь – и не работай. Свои плоды это показывает. Молодежь эта сейчас покатила в наши учреждения. Что касается «блатной романтики», я не буду отрицать, есть определенные категории людей, которые воспитаны в этой романтике с пеленок. У него там отец сидел, брат сидел, мать сидела, сестра сидела, и он кроме этого ничего не знает. Кто-то нахватался на улице, пришел какой-то малолетка, отсидел два года и давай «пальцы гнуть». Я скажу, что в Омской области нет такого распространения блатоты. У нас в Омске за все его существование, а город миллионный, никогда не было «вора в законе». Никогда. Потому что Омск считается «красным» городом. Есть, конечно, «блатота», но мы с ними работаем. Они сидят отдельно, и никакого влияния не оказывают. Если кто-то «голову приподнимет», мы с ним сразу работаем.

– Насколько распространена психология рецидивизма у заключенных, ведь многие, попадая сюда, говорят о том, что еще вернутся?

– Конечно, кто-то говорит так, но большинство не желает попасть сюда. Как ни хороша была бы зона, мол, и кормят, и поят, и все условия создают, но неволя есть неволя. Это замкнутое пространство, определенные ограничения. Есть эта бравада, но это все напыщенность, просто слова.

Рецидив есть. Вообще, состав спецконтингента в нашем учреждении – это зеркальное отражение состояния в обществе. Вот человек вышел. Хорошо, если у него остались какие-то социальные связи – родители, семья, что-то, что задержит его на свободе. Он пытается найти работу, чтобы прокормить детей и так далее. Есть многие, кто выходит, а им некуда идти: ни Родины, ни флага, ни родителей, никого. Помыкается где-то, а кушать-то хочется, и по-новой. Но остро проблема рецидива не стоит. Между собой есть такая бравада, которая пытается показать себя, что они такие.

И еще о концепции. Вообще, концепция у меня как настольная книга, и мы по ней работаем. Я тут пометки делаю, когда, что, зачем, почем. Работы предстоит очень много, но у нас коллектив сильный, мощный. Омское управление считается одним из лучших управлений Российской Федерации, в первой тройке, поэтому все задачи, поставленные перед нами правительством, министром юстиции, и нашим директором Александром Реймером, конечно, мы выполним.

Я хочу еще сказать, что это большие затратные механизмы. Надеемся, государство будет помогать. Общая сумма по управлению выходит за миллиарды. Надо изыскать эти деньги. Мы и со своей стороны изыскиваем, но и помощь государства, конечно.