Музыкант, актер Петр Мамонов

Он такой и есть, как его фильмы – искренний. В этой искренности можно увидеть эксцентричность, эпатажность, юродство, кликушество. Сложность. Он будто всегда на миру. Вывернут наизнанку. Так придуриваться, актерствовать невозможно, таким можно только быть. Он таким и был Петр Мамонов перед студентами омского университета имени Достоевского. Даже подумалось грешным делом, может реинкарнация классика. Кто станет сегодня шибко читать в России, в России полюбили видеть, вот он и предстал с экрана и на сцене. Смотрите. Каждому времени свои формы. Сначала был его авторский документальный фильм «Мамон – Лобан». В нем Мамонов попривычнее – скачет, проповедует, сольные «Звуки Му» на экране или монах из «Острова» в оригинальной ипостаси. Документальный? Пожалуй, жанр стал понятен, когда Мамонов вышел на сцену и заговорил. Исповедь. Страстная, честная, безжалостная. Притчевая. И поразительно яркая фразами. Точная. «Жизнь без вечности бессмысленна». «Это не так, что все мы молимся одному Богу, но называем его по-разному. Наш Бог – Иисус Христос». «Бог во мне и в каждом из нас, даже в Чикатило, и мир во мне и нет ничего более». «Ад – это не сковородки и костры, это вечная жизнь без Бога, душная коммуналка с плохими соседями навсегда». Но начал он с почти классической притчи. О судьбах русских мальчиков третьего тысячелетия (вот опять ловлюсь на коннотациях из Достоевского): один умирает от передозы, другой в окопах чеченской войны, отвергая вместе с товарищами предложение боевиков сдаться за деньги. Один мир, одно время, одна смерть, но такая разная. Кайфовое самоубийство и «душу свою за други своя». Об этом Мамонов кричал, шептал и проповедовал нашим студентам. О выборе, бесконечном персональном выборе человека между добром и злом. Ему задавали умные и не очень вопросы, но его ответы всегда сводились к одному: я не могу говорить о других, не могу оценивать, я могу только о себе. И это не смотрелось манифестом эгоцентриста, это было все-таки смиренное – не суди. Даже вопрос какого-то, видать, правозащитного хлопца об отношении Мамонова к выходке Pussy Riot и к репрессированным феминисткам свелся к простому и честному – я говорю о себе. Чернявый круглолицый правозащитник прокричал что-то вроде «девушкам семь лет грозит» и демонстративно ушел вместе с пузатым темным рюкзаком, надеюсь, своим. А встреча продолжалась и метаморфозы происходили: наши студенты, продвинутые и юзерные, искушенные и в меру циничные, дети айпадов и Интернета заражались этой искренностью, этим, от Мамонова – человек больше вещей и денег. И странная штука: этот так похожий на юродивого беззубый человек будто уничтожил наш так вроде намертво въевшийся в шкуру ироничный цинизм, пусть на время, пусть только в одной университетской аудитории, но все- таки. Чтобы совсем не ухнуть в промамоновский пафос, заканчиваю преамбулу. Итак, что сказал Петр Мамонов журналистам на получасовой пресс-конференции.

Вопрос: Последние события в России называют бескровной гражданской войной. Вы считаете это так?

Петр Мамонов: Понимаете, чему верю – все в человеке, внутри себя надо искать Бога и ответы на вопросы. А политика – в телевизоре, а телевизор я не смотрю, я, как монах в своей келье, живу в деревне. А когда выхожу в мир, мне кажется, в нем сегодня больше здравомыслия в отличие от девяностых, от ельцинских времен, от хаоса и, слава Богу, что ее не происходит, не произошло сегодня. Гражданская война… Опять брат на брата, а не произошло – это вот самое главное. Сейчас все стало довольно-таки утрясаться: пена, шушера, воровские все дела схлынули. Коррупция, чиновники, конечно, все они там «банят» еще, это понятно, но страна не из этого состоит. Люди, несмотря на эти «Дом –2» и порнуху, все-таки стало побольше доброго, мыслей, общения. Я вот телевизор посмотрел немного в Омске в гостинице и знаете, мне показалось, что и в нем что-то изменилось, я услышал какие-то разумные вещи. Есть какие-то приличные передачи. Россия у нас вся кровью полита мучеников за Христа. Нам просто остается быть их достойными и все. Репортаж, который я смотрел, вчера об этих ребятах, вот как надо жить! (Мамонов говорит об упомянутой в преамбуле передаче о наших солдатах, погибших в Чечне) До слез растрогал, до глубины души! Вот какой может быть и есть наша страна! Чего нам искать какую-то национальную идею? Она уже есть – святость, Святая Русь! А святые – это кто, это люди, которые научились любить! Страна, в которой человек рад другому – вот и вся идея. Смысл жизни есть любовь к Богу. И не надо думать, что есть еще что-то – есть жизнь и смерть. Вот, говорит, я смотрю «Дом-2», чтобы душа моя закалялась… Ты ходишь смотреть стриптиз, чтобы не быть блудником? Беречь надо свою душу от греха! Несвежее, протухшее мы нюхаем на рынке и не покупаем, а не закаляем свой организм поедая гниль, так и душу надо беречь от греха. Святые люди, которые научились любить, нас учат, что мы видим в человеке то, что в нас есть – подобное ищет подобное. Святой Серафим говорил каждому – здравствуй, радость моя – он просто не видел в других плохого! Может, у меня слегка улучшилось зрение, и я увидел в телевизоре хорошее. Как-то вот так, все это понятно, в какую сторону грести. Не знаю я ответов, да – нет, знаю только, куда надо двигаться: грязь убирать, убирать пустые коробки из под обуви – чисто должно быть… И прибираться надо не только, когда гости придут. Вот эти ребята, про которых я смотрел, они чего, ходили по митингам? Они взяли и легли за Родину, когда потребовалось. А почему? Да они всегда были такими. Без этого: это я буду, а это я не буду. Выбор, выбор, выбор… Вот такие разные пути: один от передозы, другой за Родину. Смерти в вечности нет! Я в Ростове был, там один в «шестисотом», армян, там армяне город держат, я ему говорю, чего вы все гребете под себя, попробуйте отдать бескорыстно, просто так. Он мне потом говорит: «Слющай, Петя, так хороще!» Попробовал – и «хороще», Петя – молодец. Пробивает всех. Попробуй отдавать, не только хапать, а то, как муж и жена: я прав, нет я, и пошло, и потом не разговаривают. И дети это видят. Ну, разбирает тебя, ну, спрячься, перебори это, выскочи другим уже. Меня как разберет – я в лес! Похожу-похожу, успокоюсь. Вот так, а как еще…

Вопрос: Вы родились в Москве, а культовым стали в Питере. Почему?

Петр Мамонов: Почему в Питере? Просто в Питере тогда побольше стало этих людей, которые стали известными там. Майк Науменко, Боря, Костя Кинчев и Цой. У нас в Москве тоже были Сережа Руденко замечательный и Вася Шумов, и «Вежливый отказ»; нет, Москва Питеру не уступит. Питер он что, он просто все эти западные влияния получал. Но это так… веяния. Россия сама – страна поэтов. Нет у нас рока в его западном понимании, у нас стихи под гитару. А поэты у нас гроздьями. Лучшие в мире! У них чего? Шекспир-то один, а у нас гроздьями. А почему? Потому что Господь! Наши святые тоже поэты, а чтобы перечислить русских святых нужно четыре часа! Ну-ка где в других религиях такое есть? Вот и сказано – дерево узнаете по плодам! Там что Будда, Магомед – все! Нету плодов, нету, не плодоносит ислам! Не плодоносит иудейство. Японцы до сих пор бы ходили в деревянных башмаках, если бы не христианские миссионеры. А сегодня патенты все скупили и развили копирование. Созидающая сила только Господь! Вот так – очень круто! Без него будет бездушный мир, бездушный дисциплинированный – китайцы! Как даст палкой и будет делать, как миленький! Вот в Китае религии не было никакой. Конфуций – это не религия, это учение, свод правил, поведения, дисциплина, винтики. Вот и будем все строем ходить, если уйдем от креста, а крест – это жертва. Надо жертвовать, надо отдавать от себя, а не только за деньги. Отказались Франция, Англия, Бельгия жертвовать и что? Кто там? Зоофилы, педерасты, лесбиянки – осатанели совсем. Там же, как хотим, – со свиньей будем трахаться! Это что? Это разве люди? Конец света! Вот он! Когда все так отдадим. У нас пока этого нету, кровушкой святой полито, а кровушка – это любовь! Готов ли к жертве, отдай почку свою, а я, Мамонов, нет – значит настолько я гнилой… А вот смог я и в тюрьму поехать, и к наркоманам поехать – вот настолько я божий, а остальное – гнилуха. Вот так строго.

Вопрос: Трансплантация органов сегодня является поводом для дискуссий. Это сложный этический вопрос…

Петр Мамонов (прерывая): Какой сложный этический вопрос! Отдай свою руку, чтобы пришили другому! Отдашь? Нет? Значит, не христианин! Вот и все!

Вопрос: Вы много говорили об Евангелие и святоотеческом наследии. Современное духовенство, насколько оно…

Петр Мамонов (прерывая): Я могу говорить только о себе. У меня все друзья стали попы – они очень веселые хорошие ребята. Благородные все, кого я знаю. Что такое батюшка? Такое же человек, как и все. Не надо никого осуждать. Надо взор свой обратить на себя. Батюшка, матушка там, приход, духовенство… Вы говорили… Вот это – правда, вот это – ложь. Вот это – черт, вот это – Бог! Выбирай! И я в том числе! Вы меня спрашиваете, и вы меня не слышите совсем. Значит, что? Раздражение пошло. На вас? Нет, нельзя – значит, это я плохо объяснил. Вот христианство. Каждый час, каждую секунду искушение – отметель, ты – великий. Нет, побороть искушение, растолковать, объяснить. Если так жить, все сладится. Вот не бросить трубку в два часа ночи, а послушать: может, у него горе. Вот наша вера о чем.