«Своим искусством вы можете сделать из труса храбреца, а при известной удаче – из негодяя порядочного человека», – так мастер курса говорил выпускникам театрального училища в повести Карена Шахназарова «Молодые дирижабли». Все условно и вместе с тем реально. Непреходящий парадокс. Вот вроде простой рецепт – пропусти мир через себя и покажи его на сцене, холсте или картоне. У искусства есть и такое странное свойство — одушевлять мертвые вещи. Вот тогда у банального картона возникает желание расцветать весной и желтеть осенью, у холста вновь стать хлопковой коробочкой, а что снится подмосткам даже трудно себе представить, столько страстей и трагедий впитало в себя грубое дерево. Фантомная жизнь с реальными переживаниями по Дамиру Муратову. «Как я провел лето» – юбилейная выставка к сорокапятилетию. Сорок пять – много или мало? Может, все зависит от того, ждешь ли чего-нибудь от будущего. Дамир, похоже, ждет. Поэтому пишет и отвечает за написанное, «за базар», как он сам говорит.
Вопрос: Сорок пять лет – это, конечно, не много, но уже и не мало, чего не удалось за это время?
Дамир Муратов: Не думал об этом, не удалось – значит зря, а зря ничего не бывает. Любой опыт, даже плохой, все равно опыт, это уже твое.
Вопрос: А что удалось?
Дамир Муратов: Не знаю... Делай, что должен делать, и будь, что будет.
Вопрос: Какие-то итоги собираешься подводить?
Дамир Муратов: Вот эта выставка – маленький итог.
Вопрос: Трогательное название для выставки «Как я провел лето», почему именно такое?
Дамир Муратов: Оно полностью соответствует содержанию. Летние впечатления, воспоминания хорошие. Я просто никуда не спешил, находился в своем «беднотауне». Писал картинки, встречался с друзьями, мне никуда не хотелось ехать, так классно было. Пересмотрел гору фильмов, накачал и переслушал гору музыки. Сделал за лето какие-то свои личные маленькие открытия.
Вопрос: Говорят, с возрастом в человеке просыпается ментор. Не появилось желания поучать или посоветовать с высоты жизненного и творческого опыта?
Дамир Муратов: Знаешь, в нынешней ситуации сложно что-то советовать. У каждого своя жизнь, свой опыт. Впрочем, если возникнут проблемы, обращайтесь.
Вопрос: Вечное тщеславие художника... Тебе достаточно той славы, которая у тебя есть? Не хочется большего признания, как, не знаю, у Сикейроса, Веласкеса или Риверы?
Дамир Муратов: Знаешь, Сергей, мне их слава и даром не нужна. Вспомни, какие у них были судьбы, в какие времена они жили. Мы живем в довольно-таки безопасненькое время, чего говорить, а вот их опыт был дольно жестким.
Вопрос: Нелепейший вопрос, который только можно задать художнику: «А что Вы все-таки хотели сказать своими картинами?». Вот, собственно, я тебя и спрашиваю, что?
Дамир Муратов: Я давно ждал этого вопроса, скажу честно. Вот понимаешь, я читаю газеты, иногда езжу в общественном транспорте и слышу, читаю много порожнякового трепа. Забыли ценность слова, слово стало похоже на тень от человека. Но ведь слово было в начале, оно должно сиять. Поэтому я и хочу попытаться вернуть сияние словам, образам. Понимаешь? Вот, Серега, смотри WORLD, какая эвтаназия моей самости (маэстро стебается). Картон хранит память деревьев, из которых он сделан, согласен? Вот картону тоже хочется иногда побыть золотой осенью. Пожелтеть вместе с листьями – это фантомная осень. WORLD – дерево, древесина. Я ведь говорю на абсолютно простом языке, у меня нет каких-то скрытых, потаенных смыслов. Этого актуально-концептуального занудства. LIVE – жизнь или эфир, второе значение этого слова, если присмотреться к картине, там карточки этих радиолюбителей, вот пожалуйста, эфир. Это все на слоях, на ощущениях. Пора бы уже перестать воспринимать картинку как развлекалово.
Вопрос: Нынче вдруг стало искусством то, что раньше было просто пошлятиной, кич теперь — гламур. Как неискушенным отличить подлинное от фальшивого, есть критерий?
Дамир Муратов: Время – самый простой критерий. Оно все поставит на свои места. Вот, мне кажется, то, что я делаю правильно, а кто-то скажет: вот дебил какой-то рисует. Типа, я тоже так могу.
Вопрос: Ну, это популярное заблуждение?
Дамир Муратов: Да, и никто из тех, кто говорит, что так же может, никогда за базар не ответит. Вот и возвращаемся опять к тому же, к болтовне. Ну, сколько можно болтать, пацаны, давайте дело делать.
Вопрос: Дамир, извини претенциозность, но искусство способно изменить мир?
Дамир Муратов: Что интересно, оно его действительно изменяет. Вот мода меняется, значит меняется мир. Вот он вчера ходил вот в таких широченных штанах, сегодня в узеньких.
Вопрос: Но содержание-то штанов не изменилось, внутри по-прежнему те же самые волосатые ноги?
Дамир Муратов: Волосатые ноги... а ты откуда знаешь?
Вопрос: Догадываюсь.
Дамир Муратов: Нет, Серега, откуда ты знаешь? (стеб маэстро). Нет, давай серьезно, мир состоит из неких базовых ценностей, которые просто незачем менять. Да и человек не меняется, меняются гаджеты, ландшафт, окружающий человека. Был «Эрикссон» стал айфон, а что поменялось-то? Люди как ели, спали, занимались сексом, воспроизводили себе подобных — так все и осталось. Мы говорим о природе ландшафта, как он меняется и как он меняет человека. Вот художник и меняет некий ландшафт, сначала на расстоянии вытянутой руки и заканчивая обликом города, например. А этот ландшафт меняет человека: или жить среди бетона в спальных районах, в агрессивной среде или в другой среде гармоничной и пропорциональной. Вот и будет у человека уже другое отношение к миру.
Вопрос: Чего бы Дамир Муратов пожелал сам себе в день рождения?
Дамир Муратов: Быть и статься.