Александр Стерлягов, экс-министр имущественных отношений

Борьба с коррупцией среди  региональных элит шагает по стране семимильными шагами, в судебную мясорубку попадают как мелкие чиновники, так и руководители разных уровней. О том, как суды влияют на развитие государственности и решение проблем отдельных регионов и муниципалитетов,  нам рассказал экс-министр имущественных отношений. Напомним, Александр Стерлягов признан виновным по ч. 2 ст. 286 УК РФ «Превышение должностных полномочий» и 30 июня 2015 года приговорен Центральным районным судом к  двум годам лишения свободы в  колонии общего режима.

Приговором суда доказано, что в 2012 году экс-министр подписал распоряжение о незаконной продаже большого участка земли. Ущерб казне оценили почти в 14 миллионов рублей. С приговором решительно не согласны адвокаты Михаил Романовский и Юрий Николаев. «Стерлягов осужден за нарушение рекомендательной нормы», «не нарушал действующего законодательства при предоставлении земельного участка», «у него отсутствовали правовые основания для отказа в предоставлении земельных участков», «он не имел умысла на нарушение охраняемых законом интересов государства и общества» и «действовал в пределах предоставленных ему законом полномочий», перечисляют свои доводы защитники.

Свой 60-летний юбилей Стерлягов встретил в камере следственного изолятора и в этот же день выступил как свидетель по уголовному делу Юрия  Гамбурга. Находясь в отделении терапии главной тюремной больницы омского УФСИН, Стерлягов оценивает свой жизненный опыт, размышляет о потенциале омского политбомонда и мечтает пообщаться с семьей. В тюремной больнице он не читает специальной литературы, но рассуждает о законодательстве и власти, о преданных друзьях и надежных соратниках, а также по секрету рассказал «СуперОмску», почему среди остальных чиновников выделяет Валерия Рощупкина.

Между тем первое, что бросается в глаза во всей этой истории, то, что измазать черной краской «министра честных правил», как его называют омские журналисты, не удалось никому. Стерлягова не коснулась беспощадная критика оппозиционных СМИ, жадных  до чиновничьей «крови». Даже между строк скупых судебных хроник звучат робкие попытки оправдать экс-министра: все в недоумении, что же такого мог сделать этот человек, чтобы даже просто попасть в поле зрения правоохранителей региона. О том, что народ не выдал Стерлягову вотум недоверия, говорит отсутствие разоблачительных статей, подписанные уважаемыми общественниками петиции, а также сочувствующий градус политических настроений  комментаторов  омских  новостных  порталов.

Даже для  самого  искушенного в политических играх чиновника первого эшелона уголовное дело практически всегда стоит карьеры, но даже за решеткой расставшийся со свободой Александр Михайлович не потерял авторитета и уважения, по-прежнему вселяя доверие и симпатию как правящей бюрократии и бизнес-элите, так  и  простым  гражданам.

Публичным козырем Стерлягова всегда была его исключительная порядочность, поэтому для любого управленческого клана он  всегда  был  востребован  как  эффективный менеджер, не  замеченный  в  скандалах  и  интригах.

На вопрос, сможет ли экс-глава минимущества выпутаться из этой сложной юридической коллизии, корифеи юриспруденции не дают обнадеживающих ответов, но нам, вне всяких сомнений, еще предстоит увидеть, как он займет достойное место в обществе.

– Самый первый вопрос, который бы хотелось задать, в чем секрет преданности ваших подчиненных (бывшие сотрудники ходили на судебные заседания, публиковали вам поздравления в СМИ, выступали в защиту в суде). Как вы это прокомментируете?

– Я вряд ли могу ответить на этот вопрос, было бы неэтично говорить про себя в этой ситуации. Лучше об этом спросить тех, кто со мной работал.

– Что вы сделаете сразу после освобождения?

– Это все равно не быстрый процесс, еще времени достаточно много. В первую очередь буду общаться с семьей.

– Что нового вы узнали о себе и людях, попав в тюрьму?

– В этой жизненной ситуации как раз и понял, кто мои истинные друзья, ведь люди именно в таких ситуациях и проверяются. Когда человек при власти, тогда и друзей рядом очень много. А когда такая ситуация наступает, остаются рядом только настоящие, верные товарищи. У меня сохранилось очень много друзей начиная еще с завода. Я даже сам не предполагал, что мне придет столько писем в сизо – некоторые электронные письма были для меня совсем неожиданными. Друзья и бывшие коллеги приходили на процесс, и для меня это было также неожиданно, хотя в такой ситуации не я первый и не я последний.

– Вашу семью друзья поддерживают?

– Конечно.

– Вы встретили свой день рождения в заключении. Все ли те, с кем вы общались и дружили, когда были на свободе, поздравили вас?

– Конечно. Письма приходили, открытки. Мне сказали, что где-то в газетах были публикации, но я не читал.

– Вы успешный публичный политик, работали председателем Советского райисполкома, первым заместителем председателя экономического комитета администрации города Омска, главой администрации Советского района, первым вице-мэром Омска, заместителем губернатора, министром имущественных отношений Омской области. Работа на какой из этих должностей приносила наибольшее удовлетворение?

– У каждой должности свои задачи. Я считаю, что чем руководитель ближе к народу, тем, конечно же, полезнее для него. Больше общения с жителями у меня было, когда я работал главой Советского района, эта должность наиболее была приближена к населению. В то время полномочия главы района значительно отличались от сегодняшних, потому что был свой депутатский корпус, в который входило 100 депутатов, также в районе формировался свой бюджет. Именно район платил зарплату учителям, врачам, нес всю социальную нагрузку. Фактически мы несли нагрузку даже более весомую, чем городская администрация, и если бы промахи были на уровне района, то они сразу были бы видны и замечены населением. Централизация произошла уже потом, когда многие функции ушли на уровень города и области. Я не говорю, что сегодня не сложно работать, но тогда, я считаю, было больше ответственности. И еще в тот период, мне кажется, работало больше энтузиастов, которые трудились не ради зарплат или выгод, а потому что хотелось приносить пользу государству и обществу.

– Вы работали с разными руководителями и неизменно пользовались уважением, в чем секрет вашего политического «долголетия»?

– Я работал с тремя мэрами: с Шойхетом, Рощупкиным и Беловым. Во-первых, я никого никогда не предавал. И в то время, и сейчас это высоко ценится. Обычно, когда приходит новый руководитель любого уровня, начинаются доносы и интриги, направленные на то, чтобы кого-то оставили, а кого-то выгнали. И сейчас много таких людей, и тогда их было очень много. В те времена во власть никто и не рвался. Сейчас вам трудно это представить, а тогда был такой период, когда задержка зарплаты бюджетников – тех же врачей, учителей, управленцев – была по несколько месяцев. Нужно было с людьми и коллективами встречаться и объяснять, почему у меня денег нет и я не могу им зарплату дать вовремя. В 90-е годы многие предприятия не работали, налоговая база только создавалась, а неуплата налогов была ненаказуема. В это время шло становление налоговой службы и многие предприятия не платили налогов вообще. Тогда очень много людей ушли из бюджетной сферы в торговлю, на рынки. Это был сложнейший период в становлении нового государства, который мы тогда прошли. Сейчас несколько другие кадры приходят в органы управления – не всегда подготовленные, без жизненного опыта. В наше время это было просто невозможно. Предположим, на руководящую должность я бы никогда не попал, если бы не потрудился на заводе (я там проработал 5 лет). Я говорю не только про профессиональный опыт, жизненный опыт тоже очень важен для человека, который в любой  структуре занят. Любая государственная система выстраивается прежде всего людьми: чтобы она функционировала, нужны понятные правила игры и подготовленные кадры. А сегодня, к сожалению, где-то работают специалисты без опыта, отсюда и неудовлетворенность населения работой власти любых уровней. Недовольство населения работой власти было всегда, а сегодня проблему уровня округа или даже управляющей компании выносят на федеральный уровень, пишут жалобы президенту. К сожалению, это сегодня ненормальная ситуация. Раньше, в конце 80-х – начале 90-х очень четко отслеживалось, сколько жалоб с какого района поступило в вышестоящие организации. Это считалось одним из главных показателей того, что в районе на местном уровне не решаются вопросы. Хотя понятно, что есть люди, которые жалуются и жаловались всегда.

– Как, например, Рапацевич?

– Рапацевич Алевтину Федоровну я хорошо знаю, она в мое время работала главой поселка Береговой. Знаете, как бы мы ни относились к таким людям, энергии у них всегда много. В моем понимании, эту энергию просто можно направлять в нужное русло, чтобы она пользу приносила. А Рапацевич в свое время возглавляла и совет депутатов – 30 депутатов были в поселке Береговой.

– Скажите, какой совет вы бы дали нынешнему министру имущественных отношений и директору департамента имущественных отношений?

– Основываясь на своем негативном опыте, скажу так: они сами уже давно все поняли. К сожалению, уровень принятия самостоятельных решений сейчас значительно снизился. Насколько мне известно, сегодня многие должностные лица проявляют огромную осторожность при принятии любого самостоятельного решения и считают, что проще отказать как юридическому лицу, так и гражданину, пусть идет в суд и обжалует, а суд принимает решение. Это практика сегодняшней жизни. Потому что иначе можно повторить то же самое, что и я прошел.

– Всех чиновников волнует вопрос, что, согласовывая документы, подписанные разными специалистами, руководитель не всегда может и успевает вникнуть в суть вопроса. Кто же, по вашему мнению, все-таки должен нести ответственность? И какой у вас прогноз по изменению этой ситуации? Возможно, что бюрократические препоны будут расти и окажутся практически во всех сферах, поэтому все будет решаться в судах?..

– По земельным вопросам эта тенденция уже проявляется четко – не одно уголовное дело было заведено, фигурантами стали Поморгайло и Алексеев. Фактически после возбуждения уголовного дела 29 марта 2014 года министерство имущественных отношений и департамент имущественных отношений администрации города Омска сразу же отреагировали соответствующим образом, даже не дожидаясь судебного решения. Насколько мне известно, значительным образом возросло число отказов в предоставлении земельных участков, отказы оспариваются в суде, а арбитражный суд ожидаемо отменяет решения чиновников. Но судебные дела же не сразу решаются, этот процесс идет обычно до 6 месяцев, а с апелляцией и кассацией процессы длятся больше года. Самое главное в этой ситуации то, что потери несут все уровни бюджетов, ведь за эти месяцы бюджет не получает денег. Более того, юридические лица, которые выигрывают судебные процессы, сразу же подают иски о взыскании упущенной выгоды, и бюджет вынужден компенсировать эту упущенную выгоду. Получается, что потери бюджеты несут огромные.

На примере моего дела скажу, что, когда был получен этот спорный участок, они платили по той кадастровой оценке земельный налог в городской бюджет 480 тысяч рублей в год. Это мое решение отменил не суд, а Меренков (Вадим Меренков, замначальника департамента имущественных отношений. – Прим. ред.), хотя все специалисты, кто подписывались под моим решением, утверждали, что оно законное, но он почему-то дал иную команду – и никто не знает почему. В итоге 500 тысяч рублей в год – это потеря для бюджета только по одному участку. А в городе сейчас приблизительно более 170 000 земельных участков. Я уже вот сейчас где-то информацию слышал, что прогноз исполнения бюджета по земельному налогу по городу Омску на 2016 год – 1 млрд руб., а раньше получали до 3 млрд. Если вдуматься, это в три раза меньше. Это и с кадастровой оценкой связано, конечно же, но в том числе и с такими делами. По моему мнению, это прямой ущерб местному бюджету, федеральный же бюджет ничего не теряет.

– Кто должен нести ответственность за такие решения?

– Сегодня получается, что тот, кто подписал. Хотя все согласовали, корыстной заинтересованности ни у кого нет. Я заявлял на суде, в том числе и на апелляции, что мое решение было законным, и сейчас мое мнение не поменялось. Я считаю, что именно то решение, которое отменил Меренков, было законным. А ведь 286 статья Уголовного кодекса  применяется только в случае явного, заведомо незаконного решения. По версии следствия, я якобы знал, когда подписывал, что это незаконное решение. Есть еще 285 статья, и если бы я этот участок выделил каким-то, к примеру, родственникам, то я бы получил меньший срок. Хотя у меня и юридическое образование есть, в моем понимании, если бы это были полномочия правительства Омской области или полномочия губернатора, а не мои как министра, я бы взял и подписал за них решение, т. е. взял бы на себя полномочия вышестоящего органа, а если это полномочия мои, и я подписываю документ, а потом кто-то считает этот документ незаконным, хотя никакой коррупционной составляющей не видит, то, на мой взгляд, это не превышение полномочий, а в худшем случае ошибка, за которую нельзя заводить судебные дела.

– Что было вашим основным приоритетом в работе министра имущественных отношений?

– Когда я начинал свою работу в 2003 году, у комитета управления имуществом были не только областные, но и федеральные функции, т. е. мы еще управляли федеральным имуществом. Первое, что меня поразило, когда я пришел (а до этого я же работал только в муниципальных структурах), это условия труда. Ужаснейшие были условия у тех, кто там работал. Нормальных информационных баз нет, страшные кабинеты без окон. Поэтому первой задачей, которую я реализовал к концу 2004 года, это был переезд двух министерств на Орджоникидзе, 5. Кроме того, делопроизводство, можно сказать, вообще отсутствовало: все документы хранились у специалистов непонятно как, все можно было изъять, уничтожить, скопировать. Я за эти почти 9 лет около 20 000 одних распоряжений подписал. Организация делопроизводства – это была вторая задача, которую необходимо было отладить, чтобы заявитель не соприкасался с теми людьми, которые рассматривали вопросы, а все поступало в канцелярию, должным образом регистрировалось, и сроки исполнения ставились на контроль. Все это делалось на основе новой нормативной базы. И третья задача, которую мы решили, – это регистрация объектов и земельных участков. Насколько я помню, в 2003 году только 2% от всех объектов и земельных участков имело официально государственную регистрацию в Росреестре. Когда я уходил, было 98%. Это, во-первых, учет, во-вторых, это вовлечение в хозяйственный оборот, чтобы деньги от аренды и налоги поступали в бюджет любого уровня – как муниципального, так и областного. Также у муниципалитетов была очень слабая информативная база, поэтому была проведена очень серьезная работа в условиях меняющегося законодательства. Мы сами учились и учили муниципалитеты.

– Кто для вас идеал политика?

– Я со многими руководителями работал на разном уровне, мне больше всего нравилось с Рощупкиным работать. И когда работал главой администрации Советского округа, и когда был у него первым замом. Мы до сих пор поддерживаем нормальные отношения, чисто житейские. Я бы выделил его.

– За кого вы голосовали в изоляторе на выборах губернатора?

– Я выбор свой сделал, как, наверное, и в основном все население.

– Как вы считаете,  вы добьетесь оправдательного приговора?

– Я не уверен на сто процентов, что так произойдет, потому что в этом я был уверен раньше, и видите, как произошло. Но я надеюсь и буду добиваться справедливости. Если же говорить о проценте оправдательных приговоров, а я об этом на апелляции заявлял, то, по данным статистики, это всего четыре оправдательных решения суда на тысячу рассмотренных дел. И за прошлый год именно по уголовным делам в Омской области было всего два оправдательных решения на 4000 дел. Раньше я не задумался об этом никогда.

– Скажите, вы хотите кого-то поблагодарить публично из тех, кто вам помогал, помогает и поддерживает?

– Я не буду называть фамилии, но мои друзья поймут, кого я благодарю. Я благодарен всем тем, кто меня морально поддержал, всем друзьям и коллегам. Я не хочу называть фамилии, потому что могу кого-то забыть, и человек просто обидится. И еще потому, что многие из них работают в госструктурах, и я не хочу, чтоб на них потом отыгрывались.

– Почему вы избегали общения с прессой?

– Вы знаете, здесь две причины. Во-первых, когда это дело закрутилось (а об этом я узнал из прессы), я понял, что ситуация уже выверенная, но я многих нюансов не знал по делу, узнал только в декабре 2014 года, когда знакомился с делом. И вторая причина: я посчитал, что любые мои заявления в прессе могут быть против меня интерпретированы и расценены как давление на суд.

– Что там был за случай с экспертом,  о котором говорили ваши адвокаты?

– Эксперт, девушка не более 25 лет от роду, которая в 2013 году окончила аграрный университет, делает экспертизу менее чем через год после своего выпуска. Прочитав выводы этого эксперта, у меня возникло много вопросов. Моя защита пригласила специалиста по земельному законодательству, эксперта Шалмина Никиту Петровича – его многие знают, я его очень уважаю. Моя защита пригласила его, чтобы задать вопросы этой девушке, но ни на один его вопрос она ответить не смогла. Почему-то все регалии и послужной список Шалмина в приговоре суда были приписаны ей. Например, что она работала с 1978 года, возглавляла земельный комитет города Омска. Адвокаты написали жалобу, но и в апелляционном решении суда эту ошибку не исправили.

– Как к вам относятся здесь (в больнице УФСИН – прим. ред.)? Некоторые правозащитники утверждают, что в омских учреждения УФСИН имеют место пытки и беспредел по отношению к осужденным. Как вы это прокомментируете?

– Я в СИЗО только в четырех камерах находился и ни с чем подобным даже близко не сталкивался. Был и один, был и с другими людьми, не только с Юрием Викторовичем, и ничего такого никогда и ни от кого не слышал. Я считаю, что если ты сам ко всем уважительно относишься и соблюдаешь правила внутреннего распорядка, то никто к тебе никаких претензий иметь не будет.

– Как к вам относятся врачи?

– Как принято, как обычно. Никаких льгот и привилегий у меня тут нет.

– Как  здесь с питанием?

– К этому вопросов нет. Кормят здесь хорошо.

– После освобождения вы вернетесь в политику?

– В моем приговоре указан срок лишения свободы и плюс два года лишения права занимать определенные должности. Если дело развалится, то будет видно, а пока не хочу об этом говорить и ничего загадывать.

– Какие вы читаете книги в заключении?

– В этот период я прочитал более двадцати книг. В первую очередь это были исторические произведения. Например, серия книг «Сибириада» об освоении Сибири нашими известными путешественниками  и  о становлении Омской губернии. Кроме того, мне очень понравилась переведенная на русский язык книга внука Уинстона Черчилля, которая содержит все его публичные выступления за весь период его политической деятельности.

– Какую книгу вы посоветуете прочитать омским чиновникам?

– Я профессиональной литературы здесь не читал, у меня не было такой возможности. В первую очередь чиновники должны знать то законодательство, по которому они работают, и оно должно всегда быть у них перед глазами.

– А что вы в настоящий момент читаете?

– Сейчас я читаю книгу Анненкова, фамилию, возможно, назвал неправильно, про религиозного деятеля, который прошел все испытания после гражданской войны, на себе перенес тяготы лишения свободы в лагерях. Здесь в библиотеке видел книгу про Ермака, я ее давно когда-то уже читал, очень хорошая книга. Кстати, мне тоже очень понравилась книга «Последние дни Колчака», очень познавательная, интересная.

Использование данной информации возможно лишь при прямой гиперссылке на интервью и при указании на эксклюзивность материала РИА «СуперОмск».