Владимир Иванович Гам хорошо известен и уважаем в педагогических кругах как человек смелый и неординарный, поэтому мы и решили обсудить с ним проблемы сегодняшнего образования, которые наверняка интересуют всех: от пап и мам до бабушек и дедушек. Прежде всего Гам считает, что образование – это не бизнес и что в этом отношении загонять всех в единые рамки нецелесообразно. Впрочем, все по порядку.
- Владимир Иванович, до того как был образован Ваш институт, Вы являлись представителем официальной школы, были директором профессионального технического училища, директором департамента образования администрации города Омска, проректором Омского педагогического университета. Сейчас у вас несколько иная деятельность. Как возникла идея поменять если не приоритеты, то формы работы, создать такое образовательное учреждение?
- Деятельность была всегда одна и остается той же самой, она образовательная, и находится в одном и том же поле. Я не ушел из образования в торговлю или банковскую деятельность, занимался и занимаюсь этими же вопросами – обучением детей, юношества и обучением взрослых. Здесь ничего не изменилось. Изменения произошли в личной карьере и судьбе. Вы знаете, что из нефтехимического лицея меня пригласили работать в мэрию. Работа в мэрии связана с политикой, причем жестко связана: мэр поменялся, и пришлось поменять работу, то есть это не мое было желание. Мне нравилась работа в департаменте образования, думаю, что эта любовь была взаимной. В системе образования ко мне относились очень хорошо, до сих пор при встрече люди, которые помнят меня по работе в департаменте, обнимают, целуют и говорят комплименты.
В педагогическом университете я как раз занимался вопросами, связанными с повышением квалификации, профессиональной переподготовкой, улучшением технологии обучения детей, подбором различных методик. Занимался всем, что связано с единым государственным экзаменом, государственной итоговой аттестацией в 9 классе, у четвероклассников и так далее. Было создано несколько подразделений, в частности, Центр образовательных инициатив, Академический лицей, Университетский колледж, то есть такие подразделения, которых никогда там не было. Они приносили достаточно серьезную прибыль, и в то же время это была такая база практики прямо внутри университета, где можно было отрабатывать необходимые компетенции студентов, и еще много чего можно было делать солидного и приличного на благо квалификации будущих педагогов.
В продолжение в 2013 году мы определились с моим коллективом, а это более 30 человек, что мы должны стать самостоятельными. Это было больше, наверное, желание коллектива, чем мой выбор – сделать самостоятельное учреждение.
- Это на базе той группы, с которой вы работали в педуниверситете?
Да, этой экспериментальной группы. Потому что университет извлекал лишь только прибыль из нашей деятельности, чего делать в образовании в принципе нельзя. Образование – это не бизнес в полном смысле этого слова. И когда тебе ставят порог прибыли, причем который превышает рентабельность промышленности или сельского хозяйства и находится почти на уровне нефтедобычи, то теряется сама идея образования. То есть они хотели, чтобы университет 30-40% забирал просто себе чистой прибыли. А для этого должны быть высокие цены, но кто купит эти услуги, если они стоят на уровне космического корабля?
- В общем, вас жизнь заставила?
- Мы решили, что сделаем это самостоятельно. К тому же политическая ситуация изменилась – один ректор поменялся на другого. Новый ректор повел жесткую финансовую политику – все отдайте мне, мне, мне, а я поделю и буду вас держать на мелкие копейки.
Мы взяли с собой часть своих старых проектов. В частности, технологию дистанционного образования, которую мы полностью разрабатывали сами – начинали в педуниверситете, а здесь заканчивали. Написали ряд компьютерных программ, достаточно интересных, которые участвуют в процедуре обучения. Это и контрольно-обучающие программы, когда учащийся через контроллер компьютера сам отвечает на вопросы и получает оценку, имея возможность исправить, что-то дочитать и т.д.
Как в ЕГЭ раньше было - есть четыре ответа, один из них правильный, потыкал четыре раза, попал в верный и ты как бы уже знаешь. Мы сделали такие программы, которые не позволяют этого сделать: пока ты не поймешь суть текста, который тебе дают, не сможешь ответить на положительную оценку.
- Владимир Иванович, дайте понять, что за группа у вас, какой уровень профессиональный, может, какие-то имена стоит назвать?
- Проректором у нас работает Елена Анатольевна Агалакова, кандидат педагогических наук, доцент, которая много-много лет работала в педагогическом университете и занималась повышением квалификации, профессиональной переподготовкой. Затем работают со мной Людмила Васильевна Немцова, Ирина Юрьевна Батаршина, Ирина Михайловна Зубкова и другие. В настоящее время в институте работают два доктора наук, 16 кандидатов наук, и не только педагогических, есть «математики», «физики», «химики».
Мы часто создаем временные творческие коллективы, которые разрабатывают ту или иную программу. Например, нам надо создать дневные курсы в помощь семейному образованию для 10-11 классов, чтобы дети были хорошо подготовлены к Единым государственным экзаменам. Этот вопрос прорабатывает творческая группа, как правило, под руководством кандидата или доктора наук, состоящая из учителей разных предметов, и разрабатывает технологию, методику, организацию, которые необходимы для достижения целей.
- Если коротко, в чем принципиальная разница между институтом повышения квалификации и вашим?
- У нас нет позиций, которые можно было сравнивать. Мы совершенно по-другому работаем. У нас нет штатного персонала, который бы занимался повышением квалификации, это все временные творческие коллективы. Мы собрали 3-5 человек, которые проведут курсы, допустим, по методике русского языка. Дальше собираем следующую группу, например, по математике и так далее.
А в ИРО ОО (Институте развития образования Омской области) есть штатный персонал, от которого избавиться невозможно, соответственно, каждый читает то, что знает. Нас не стоит с ними сравнивать, потому что совсем разнополярный подход, разные виды деятельности. Возможно, они нас рассматривают как конкурентов. У них есть другое оружие – мощный административный ресурс – министерство образования, которое заставляет во что бы то ни стало проходить переподготовку в ИРО ОО, хотя это идет во вред системе образования. Парадокс!
К примеру, в Самарской области давно отказались от государственного финансирования ИРО, все идет через тендеры. Деньги даются школам, школы сами выбирают себе партнеров, подходящих по цене и качеству. ИРО, безусловно, тоже может участвовать, но выбор остается за школами.
- Как вы оцениваете уровень образования сегодня в нашем обществе?
- Если с глобально-философской точки зрения, то у нас есть недостатки, как у государства, так и системы образования. И эти недостатки идут от государства, которое является правовым, не в пример другим государствам – предпринимателям. Например, держит мертвым капиталом федеральные резервы, а ведь любые деньги должны работать, причем чем больше работают, тем больше их становится. Попробуйте мешок с зерном поставить в углу, оно загниет или червяки поедят. Государство все превращает в некие резервы путем создания нормативно-правовой базы.
Есть разные концепции – государство-предприниматель и правовое государство. У нас главенство права во всем – невозможно предпринимательствовать. Соответственно, этот обух прилетает и в систему образования, где обложили со всех сторон законом, стандартами, ЕГЭ, ГИА. Не оставили для творчества места вообще. Получается, хороший директор – это не тот, у которого дети знают больше и лучше, а тот, который прошел повышение квалификации, кто лучше отчитался, лучше знает правовую базу и как написать те или иные локальные документы. А что у него там в школе творится – никого не интересует.
Система оценки эффективности образования – убогая и примитивная, она не позволяет оценить то, что является «изюминкой», достижениями конкретной школы. Всех загнали в единые рамки, дальше которых выйти ты не можешь.
- В советское время мы говорили, что у нас лучшее образование…
- У нас до конца 50-х годов были остатки царского образования, и тех инноваторов, которые были в начале XX века – Макаренко и так далее, целая плеяда. С 60-х годов образование покатилось резко вниз.
Образование в царской России и то советское, которое было, являлось школой памяти. В современном обществе это не может работать, поскольку объем информации в учебниках и вообще в мире необозримый, его невозможно затолкать целиком в голову ребенка. И потом, когда у Google можно спросить, смысла все запоминать просто нет.
- Мы больше читали, а ведь это великая вещь. По моему личному мнению, Интернет не заменит книги…
- Вы говорите про то, что наши дети не читают, не считают, не запоминают. Это потому, что мир очень сильно изменился, а система образования не адаптирована под этот мир. Остатки старого тормозят его развитие. И кто учит-то? Люди, которые уже большую часть жизни прожили, молодежь не стремится работать в школе. А что делать детям, когда они будут жить, лет через 30?
Система должна совершенствоваться под мир, а как это сделать, я, честно говоря, не знаю. Допустим, в сегодняшней педагогике по каждой дисциплине существует творческая группа во главе с профессором, которому лет 80, и она продолжает диктовать моду на физику, историю, географию и так далее. Хотя, наверное, на все предметы нужно посмотреть с современной точки зрения по-другому, изучать по-другому. Мы только пытаемся перенимать западные слова, где государство-предприниматель и устроено все по-другому, а на деле все иначе.
Маргарет Тэтчер, политическая позиция которой мне не близка, первое, что сделала, пригласила министра образования и спросила: «А скажите, пожалуйста, через сколько лет оправдываются затраты, которые мы вложили в среднее образование? Деньги же должны работать». Министр встал в тупик и не был готов к такому вопросу, он привык, что это социальная функция. С тех пор в Великобритании появилось понятие «человеческий капитал», они стали мерить приращение человеческого капитала от класса к классу, от курса к курсу, от одной ступени к другой. И даже работодатели, принимая студента, точно знают, чем отличается, допустим, студент Оксфорда от Economic School of London или Университета Глазго. И они знают, что выпускнику из Глазго можно дать зарплату вот такую, а из Оксфорда обязаны дать больше потому, что человеческий капитал, обозначенный в его дипломе, гораздо больше стоит.
У нас что московский «пед» закончил, что омский, что классический университет и так далее, нет никакой разницы. Никак нельзя измерить, сколько ты, как специалист, на самом деле стоишь.
- Давайте скажем честно, ведь Запад охотится за нашими «мозгами» до сих пор, за студентами, учеными…
- Все страны во всем мире так делают, их интересует специалист в какой-то области, и они ищут в любой стране. Точно также охотятся и за китайцами, индусами. Если в Кремниевой долине было множество наших программистов, то сейчас их почти нет. Индия и Китай все заполонили, они превзошли нашу систему образования по многим параметрам. Наши уже не котируются и никто никуда их не приглашает. Тот пример, что вы приводите по информатике, это устаревшая информация 90-х годов, сейчас все по-другому. В каждом обществе есть вундеркинды, и у нас есть одаренные физики, химики, но это не заслуга системы образования.
- Есть институты с подобной формой работы, как Ваш, еще где-то?
- К сожалению, нет, по стране мы единственные, кто реализует программы всех уровней. Мы обмениваемся опытом – к нам приезжали коллеги из Ярославля, Петербурга.
- Хотелось бы коснуться подробнее вашей программы по семейному обучению. Я думаю, что такая форма заинтересует очень многих, и это наиболее понятно для того, у кого есть дети и внуки. Это тоже своего рода ноу-хау?
- Новый закон об образовании открыл новые возможности. Там их достаточно много, Вы затронули одну из них. Там есть, например, и электронное образование. Вообще закон, кстати, неплохой по своему содержанию. У людей появилась возможность забрать своего ребенка из муниципальной школы и не участвовать в нормативно-подушевом финансировании. Школа делает классы по 35 человек, получает на это количество учащихся больше денег, соответственно, есть возможность повысить зарплату, выполнить «майские указы» президента и так далее. Кому от этого хорошо? Всем плохо.
По городу Омску я знаю человек 500-700 родителей детей разных классов, с 1 по 11, которые решили детей взять на семейное образование. Родители, даже самые грамотные, всю школьную программу не знают и по всем предметам обучить ребенка не смогут. Поэтому они ищут консультационные пункты, в которых в щадящем режиме при небольшом количестве детей можно получать качественные знания, позволяющие ребенку проходить аттестацию в зависимости от индивидуального учебного плана, который утвердили в департаменте образования. Мы эти услуги оказываем, на наших консультациях по различным предметам от 8 до 15 детей присутствует. Особенно востребован иностранный язык, многие родители выбирают второй и третий языки – китайский, французский, немецкий, итальянский.
Возьмем такой школьный предмет, как изобразительное искусство. Часто в школах этот предмет преподает учитель технологии, математики или, допустим, физики, так сказать в качестве догрузки. У нас же работает профессиональный дизайнер, который учит детей цветоощущениям, правильной композиции, отображению действительности, особенности той или иной техники. У нас есть профессиональный музыкант, лауреат международных конкурсов. Педагог, естественно, дает музыку в рамках школьной программы, но с элементами творчества, чтобы детям было это интересно и чтобы они понимали, что с этим дальше делать. По физической культуре у нас работают два мастера спорта, выпускники СибГУФК, они могут определить, какие достоинства у детского организма и недостатки, на что обратить внимание на занятиях.
- Если не секрет, какую зарплату получают ваши сотрудники?
- Мы всем платим двойную, по сравнению с муниципальной зарплату, за один час учителю платят 300 рублей. Допустим, если провести 25 часов в неделю, то зарплата штатного преподавателя составит 37-38 тыс. рублей. Причем это не перегруз, потому что в школе тоже можно получить зарплату в 30 тысяч, но это при нагрузке в 36 часов, когда просто будешь барабанить часы и света белого не видеть.
- Есть ли какие-то дополнительные проекты у вас, кроме непосредственно получения знания по программе?
- Реализуется проект «Мой дом», когда и родители, и дети участвуют в разработке и защите проектов, которые развивают и персонифицируют ребенка, раскрывают семейные ценности. Первое, что делают – физическую оболочку дома – строят дом из картона, потом делают презентацию, каким будет этот дом в будущем. Там проговаривается все, даже когда приблизительно человек женится или выйдет замуж, сколько будет детей, где они будут жить, где место родителей.
Сейчас же нет места родителям у современной молодежи – многие считают, что дорог родитель до определенного возраста, а затем «предки» - это источник пополнения бюджета. Как только закончились деньги, родитель зачастую воспринимается как обуза, которая мешает жить. Это разрушение общества, и это надо переломить.
Если мы возьмем 8-9-й классы, то по биологии дети изучают человека. Ребята продолжают работу над проектом «Мой дом». Девочки делают с мамой серию презентаций и доказывают, что за волосами нужно ухаживать вот так-то, чтобы ты была «красавишна писаная» и так далее. Когда сам человек делает доклад и подбирает необходимый материал, то он присваивает эти семейные ценности, и они становятся его собственными. Понимает, например, что курить вредно, потому что кожа лица будет желтая, волосы будут выпадать, появятся проблемы с легкими. И мама, даже если она сама в это не верит и поступает неправильно, вынуждена становиться на эти позиции и сама с ребенком в этом смысле растет.
Далее мы в рамках проекта исследуем исторические вещи, то, что связано с генеалогическим древом, историей и судьбой страны. Это ведь и гражданская идентичность, любовь к Родине, патриотизм, память о том, что ты не перекати-поле без корней.
Также мы реализуем менее глобальные по масштабам проекты, но не менее значимые, это, например, робототехника, так называемая инженерная школа. Она дает возможность освоить компьютерное программирование, дизайн, технический дизайн, моделирование, конструирование и так далее. Мы считаем, что это очень важно мальчикам, т. к. им применить свое рукоделие негде. Кроме как тыкать в гаджеты пальцами, больше ничего не умеют руками делать. А тут можно покрутить отверткой, собрать, разобрать…
Есть такой проект, как «Бизнес Лэнд». Причем в нем мы обратили внимание, извините за гендерный посыл, больше на мальчиков, чем на девочек. Потому что, к сожалению, гендерный дисбаланс в школе налицо, работают почти одни женщины. А воспитание – это научение образцам поведения в сообществе. Какие образцы мужского поведения может продемонстрировать женщина в школе? Мы поставили задачу исправить эти перекосы, с самого раннего возраста научить детей, как правильно, законно и перспективно вести бизнес, сформировать бизнес-мышление, как вести себя по-мужски в этот самом бизнесе, как добиваться целей, как их ставить, формулировать. Очень много мальчиков приходит на занятия, но и девочек достаточно много, мы никого не исключаем. Программа позволяет приобщить детей к бизнес-культуре, чтобы это не воспринималось как какие-то бандитские разборки. Чтобы ребенок понимал, что предпринимательство – это такое же искусство, культура, как и любой другой вид деятельности. У нас довольно большой портфель кейсов – учебных задач по бизнесу, которые детки решают, есть программа, которую мы достаточно задорого заказали в Москве. Это не просто игра «Империя», массово-распространенная, а уникальные вещи, которые дают возможность за четыре года сформировать бизнес-мышление.
- Мы стоим в самом начале нового года, когда принято думать о будущем и думать , а что дальше?
- В планах у нас две вещи. Во-первых, это создание сети, клонирование себя. У нас есть запрос из Санкт-Петербурга и Сочи, также, естественно, в Омске. Во-вторых, расширение перечня наших программ, новое наполнение содержания. Планируем получить лицензию на среднее профессиональное образование.
- Провокационный вопрос – Владимир Иванович, вы доктор наук, профессор, федеральный эксперт по профессиональному образованию. Не пора ли в академики?
- Российская академия естествознания меня приняла в члены-корреспонденты, дальше посмотрим (смеется).
Людмила Иванова