Начало XX века было переломным для США, мир шел по пути автоматизации, а американцы по нему бежали. Многонациональная мозаика, или «плавильный котел», кому как угодно, создавали монолитную страну, которой суждено ворваться в середине века в мировую экономику, политику и потеснить одряхлевших французов и англичан на месте мирового гегемона. Но это еще впереди, а пока в начале века The New York Times сообщает, что фермеры находятся в панике из-за промышленного и транспортного кризиса. Мол, производить – производим, а перевозить тяжко: ни дорог (ха!), ни поездов, а что есть, то – дорого (ха – 2!). В общем, фермеры теряют прибыль, перевозчики получают сверхприбыль, а вот мощности производства налаживать не получается, хоть потребитель требует. Вывод американских фермеров назрел сам собой: «Виноваты традиции! Они не позволяют двигаться нам дальше!» Что начали делать американцы? Начали изучать опыт других стран, и как ни парадоксально, но именно в этом контексте вновь в The New York Times написали об Омске. Журналист Аллан Бенсон задался вопросом: «Как новые движения изменяют старые обычаи в различных странах?» В пример автор приводил Индию, Китай, Англию, но, говоря об Омске, была затронута тема Сибирской железной дороги, которая объединила большую часть Сибири, и Омск стал ее центральной станцией, откуда шла связь как с азиатскими владениями империи, так и с дальневосточными. С одной стороны, транссиб ускорил движение по стране, с другой – многие города, оставшиеся вне транссиба, стали испытывать кризис, но в общем Great Siberian railway оправдала ожидания.
На этом тема сельского хозяйства не заканчивается. 19 марта 1910 года в The New York Times появляется заметка о том, что омский «выставочный комитет» запросил права на перевод и издание книги известного американца Герберта Н. Кессона. Сегодня его знают как вдохновителя многих крупных бизнесменов, но тогда он писал довольно неплохие книги. Так вот омские издатели заинтересовались в его «Романсе жнеца». Работа посвящена исследованию сельскохозяйственного развития в различных странах мира и сопоставлению «американского» и «прусского» пути развития аграрного сектора. Но научная полемика – это лишь форма, через которую Кессон сумел передать образы важности сельского хозяйства и развития аграрных отраслей. В 1937 году по мотивам этой книги в США выйдет фильм с одноименным названием, он получит достаточно неплохие сборы, хотя во многом напоминает классические советские фильмы о важности любой профессии. Была ли издана книга в Омске, неизвестно, скорее всего нет, потому что на русском языке ее в Сети не оказалось, а вот на английском – сколько угодно. Первые страницы его работы украшает фото сибирского агрария, обрабатывающего поле на верблюдах, при помощи чикагской косилки. Такая вот ранняя глобализация.
Фото: Из книги Herbert Newton Casson «The Romance of the Reaper». «A Chicago mower in Siberia»
В августе 1910 года специально для The New York Times выходит серия отчетов о внешней торговле США, все хорошо, да только Консул США в России Эрнандо де Сото сообщил, что в Сибири из-за влаги (правда, какого характера, не уточнили) были повреждены элеваторы и зернохранилища в Кургане, Омске и Новониколаевске (Новосибирск). Вот такой сибирский «подарок» на фоне успешных сделок в Италии и Великобритании.
Тема развития промышленности, сельского хозяйства, торговли была в то время актуальна как для России, так и для США. Пожалуй, итогом всех интеграционных процессов стала статья в The New York Times Рута Томпсона, носившая гордый заголовок: «Великое промышленное пробуждение заговорило в новой России». Американский журналист анализирует историю России, говоря о том, что «мать Россия» всегда спала, и пока русские традиционалисты ищут ответы на Востоке, то общественные идеалы устремились на Запад, и это приводит к промышленному и торговому толчку в России. Нахваливая новую Россию, Томпсон сообщил о предстоящей в Омске летом 1911 года экспозиции, на которой должны будут быть представлены меха, минералы, аграрные культуры Сибири и т. д. Такое положение дел было выгодно и русским, и американцам, которые могли торговать и вести совместный бизнес, открывались новые рынки. Особенно географически и экономически удачные для партнерства с США в Сибири автор назвал Томск, Омск и Красноярск. А развитие наших городов он сравнил с «американским духом». Смею заверить, это очень позитивное сравнение в условиях начала прошлого века, да и не только тогда. В эти годы в России, и в Омске в частности, шла, как это сейчас называется, «модернизация», и шла достаточно успешно.
К слову, выставка состоялась и прошла на уровне. Особенно запомнился гостям «общенаучный» павильон, сделанный красноярским архитектором Л. А. Чернышевым в египетском стиле.
Фото. Из архива ОГИК. Открытие выставки. 15 Июня 1911 года.
Общенаучный павильон.
Время развития страны и международной торговли не прошли мимо Омска. По темам материалов газеты The New York Times видно, как изменились упоминания нашего города. Если еще 50 лет назад это была неведанная сибирская глубинка, затем «центр транссиба», еще через время Омск уже привлекает иностранный капитал, и является одним из сильнейших сельскохозяйственных регионов Российской империи. Правда, жить этой империи осталось 6 лет, а в остальном – все хорошо.
Семен Матюшенко специально для «СуперОмска».