В интервью «Домашней газете» омский боец смешанного стиля рассказал о спорте, шоу, жизненных приоритетах и планах на будущее.
Самая яркая на сегодняшний день русская звезда в UFC – такое звание, пусть и неофициальное, омский боец смешанного стиля Петр Ян носит абсолютно заслуженно. Пока еще он не примерил чемпионский пояс самой престижной в мире бойцовской ассоциации в легчайшем весе. Поклонники верят, что Петру осталось сделать до заветной вершины в Ultimate Fighting Championship всего два шага. Секрет же огромной популярности, которую Ян стремительно завоевывает во всем мире, – в том стиле, в котором он проводит бои. Это всегда очень зрелищно – нокаутирующие удары руками и ногами, никаких «залеживаний» соперников в партере. Возможно, причина этого в том, что в ММА Ян пришел не из борьбы, а из бокса, где славился как жесткий, бескомпромиссный ударник. Недавно Петр, сейчас выступающий за клуб из Екатеринбурга, побывал в Омске и дал эксклюзивное интервью Алексею Одариеву.
– Петр, 14 декабря в Лас-Вегасе ты отправил в нокаут ветерана UFC Юрайю Фейбера. Фейбер – легенда этой организации, он четыре раза дрался за чемпионский пояс. Наверняка публика в Неваде болела за него. Насколько тебе это мешало?
– Знаете, мне не то чтобы не мешает зал, болеющий против меня, а наоборот, очень даже подстегивает! Еще перед поединком, когда ведущий бойцовского вечера представлял нас в октагоне, было слышно, как неистово американские болельщики приветствовали одного из своих любимцев – Фейбера. Конечно, мне ни на что подобное рассчитывать не приходилось. И это только сделало меня еще злее, еще мотивированнее. Ведь это вызов! Ну а теперь, после того как я отправил Фейбера в нокаут, надеюсь, его публика станет моей.
– Медленно разгоняться по ходу боя, не сразу «включаться по полной», это твой фирменный стиль, или недостаток, над которым нужно работать?
– Вы правы, мне действительно лучше всего удаются длинные, пятираундовые поединки. К их концовке я разгоняюсь на всю катушку, а вот в начале встреч я далеко не так активен. Пристреливаюсь, действую осторожно, подбираю удобную для себя ударную дистанцию, с которой потом буду атаковать. Это мой стиль, моя тактика, но я готов согласиться с тем, что порой это не совсем оправданно. Действительно, бывают бои, когда было бы лучше стартовать мощно, быстро, ошеломить соперника уже на первых секундах. Думаю, я к этому приду со временем и с опытом.
– Президент UFC Дэйна Уайт поздравил тебя с победой? Что он тебе сказал?
– Да, поздравил. Не помню, что именно он сказал, – какието общие слова. Главное – что он знает меня. А это немаловажно, если учитывать, что под эгидой этой организации выступают около полутысячи бойцов. Уайт здоровается со мной каждый раз, когда мы пересекаемся на какихлибо турнирах, а происходит это довольно часто. Он знает, что перед ним «боец из России». Этого я добился своими успехами в UFC.
– Насколько ты сейчас узнаваем в Америке, насколько популярен?
– В США я на настоящий момент провел три поединка, и не где-нибудь, а в Лос-Анджелесе, Чикаго и Лас-Вегасе. Огромные города, очень большая болельщицкая аудитория. И после каждого боя ощущается, что количество моих поклонников, не только из Соединенных Штатов, но и из других стран, растет. Постоянно просят сфотографироваться вместе, узнают в гостиницах.
– Ты бросил вызов Генри Сехудо на английском. Осваиваешь потихоньку этот язык? Как успехи?
– Пока что успехи очень скромные, особо хвастаться нечем. Но я постоянно работаю над изучением английского, потому что понимаю, насколько это важно для моей карьеры. Чем ты популярнее – тем быстрее руководство организации даст тебе право биться за чемпионский пояс. А чтобы быть популярным в Америке, мало лишь побеждать в клетке, пусть даже и зрелищно. Нужно быть медийным человеком, общаться с журналистами, часто бывать на телевидении. Без хорошего знания языка это практически невозможно. Что же касается вызова Сехудо, то тут мне помог мой менеджер, у которого с английским все в порядке.
– В своем вызове ты назвал Сехудо «клоуном». Почему?
– Нормальная шумиха, часть шоу. (Улыбается.) Это ни в коем случае не для того, чтобы обидеть, или тем более унизить Генри. Он ведь сам выбрал себе этот «клоунский» имидж и, поддерживая его, ведет себя соответствующим образом. Я и в глаза называл его клоуном, стоя в паре метров от него. А он смотрел сквозь меня, как будто не видя. Он и его команда не хотят раскачивать эту тему, они боятся боя со мной, и сейчас ищут для Сехудо более удобного соперника, которого он точно сможет победить.
– Каковы твои шансы уже сейчас получить чемпионский бой? Или же, вероятнее всего, ты будешь драться с Марлоном Мораесом в мае или июне этого года?
– Мой следующий бой титульным точно не будет. По всей видимости, для того чтобы получить право сразиться за пояс, мне надо сначала победить либо Марлона Мораеса, либо Алджамейна Стерлинга. Они, соответственно, первый и второй номера рейтинга UFC в легчайшем весе. И вот тогда, в случае успеха, я уже безоговорочно получу право встретиться в октагоне с обладателем чемпионского титула.
– В чем суть вашего конфликта с Коди Гарбрандтом?
– Он написал оскорбления в мой адрес, сказал, что при встрече отшлепает меня, как… Даже не хочу произносить это слово. Конечно, после такого мне очень хотелось призвать его к ответу за подобные высказывания. Но нас всех еще накануне турнира собрало руководство организации, и мы были строго предупреждены о неуклонном соблюдении дисциплины. За этим в UFC следит специальная комиссия. Было сказано четко: любой инцидент повлечет за собой год дисквалификации и лишение пятидесяти процентов гонорара.
– Но ты все же после этого виделся с Гарбрандтом?
– Да, мы столкнулись в одном из помещений дворца в Лас-Вегасе, где проходил турнир. В котором, кстати, Гарбрандт не участвовал. Он демонстративно заложил руки за спину и всем своим видом провоцировал меня. Но я сумел сдержаться. Правда, довольно эмоционально высказал ему все, что я о нем думаю.
– Ты сделал это на английском языке?
– Было там и несколько английских слов, но по большей части, будучи после победного боя все еще на взводе, я чтото кричал ему по¬русски. И в основном то, что принято называть нелитературным языком. (Смеется.) Но я когданибудь найду подходящий момент, чтобы, не нарушая никаких правил, дать ему «по бороде». В том окружении, в котором я рос, был непреложный закон – за свои слова нужно отвечать.
– Почему так получается, что почти перед всеми боями в UFC у тебя какие-то проблемы со здоровьем: то тебя медузы в Таиланде покусали, то еще что-то? Один раз, ну два – это случайность, совпадение. Но четыре раза подряд… Может, надо както менять режим подготовки?
– Так я каждый раз его меняю, чтобы не было никаких неприятных сюрпризов, и тем не менее каждый раз опять сталкиваюсь с ними! Видимо, это жизнь так меня проверяет на прочность. (Улыбается.) Бывало перед боями в UFC, что мне, скажем, из-за высокой температуры, советовали сняться с турнира, не выходить в клетку. Но я интуитивно чувствовал в те моменты, что я смогу справиться, победить своего соперника. Есть у меня такая вот «чуйка». И она меня ни разу не подводила. Да и потом, если ты отказываешься от боя, не факт, что его дадут провести позже, когда тебе будет удобно. Так что любой отказ отбрасывает тебя минимум месяцев на пять в подготовке к решающему, титульному поединку. Спорт у нас такой – пока ты молодой, пока на пике силы – надо драться как можно больше. Ведь подрастает новое поколение. Не успеешь оглянуться – а ты уже никому не интересен.
– Ты пришел в ММА из бокса. Как полагаешь, что труднее – научить борца бить или ударника бороться?
– Существует распространенный стереотип, что якобы легче научить борца работать в стойке. Не скажу наверняка, но может быть эта точка зрения справедлива. В ММА именно от борьбы, на которую в ходе поединка расходуется львиная доля сил, в наибольшей степени зависит успех. Кто к концу поединка сохранил лучшие физические кондиции, тот, как правило, и победил. Борьба более универсальна, чем бокс.
– Свой первый бой в АСВ ты проиграл Магомеду Магомедову. После чего твоя карьера развивается просто-таки семимильными шагами. Это тот случай, когда поражение дает бойцу гораздо больше, чем победа, в плане опыта и психологической устойчивости?
– Так и есть. После того как победу отдали Магомедову раздельным решением судей, я очень сильно «закусился», несколько недель ходил сам не свой. Все думал, как же это несправедливо! Если вы помните, тогда ведь даже сам основатель лиги АСВ Майрбек Хасиев, прямо после того, как судьи вынесли решение в пользу моего соперника, вышел в клетку и во всеуслышание выразил свое несогласие с работой арбитров. Но со временем я успокоился и сказал сам себе: «Петя, если ты хочешь побеждать наверняка, значит, делай это так, чтобы уже никто не мог отобрать у тебя твой заслуженный успех. Побеждай уверенно, желательно досрочно». Вот с тех пор я и стараюсь заканчивать бои нокаутами или одерживать верх единогласным решением судей. Кстати, с Магомедовым у меня потом был бойреванш, и я в нем победил.
– Насколько сильно изменилась твоя жизнь, твои ценности и приоритеты после того, как ты женился?
– Мне сложно судить, давно это было. (Улыбается.) Мы ведь стали жить вместе с моей будущей женой, когда мне было всего лишь девятнадцать лет. Конечно, появились новые заботы, новые обязанности. Я уже был в ответе не только за себя самого, нужно было зарабатывать деньги, платить за жилье, за продукты и многое другое. Днем тренировался сам, потом тренировал группу, а по вечерам работал охранником в ночном клубе. То еще было времечко! (Смеется.) А вообще, моя жена, моя семейная жизнь сделали меня более ответственным, дисциплинированным и отвели от многих не самых лучших дорожек, которыми, при другом раскладе, я мог бы пойти по жизни.
– Приходится перед боями устраивать «весогонки»?
– Не так чтобы очень. Многие бойцы для того, чтобы успешно вписаться в отведенный норматив на взвешивании, скидывают за очень короткий срок килограммов по двадцать, и даже больше. Я же – максимум восемь, девять. Стараюсь делать это очень аккуратно. Есть специальные методики, которые помогают именно «сушиться», то есть терять воду, а не мышечную массу. Потом я этот водносолевой баланс достаточно безболезненно восстанавливаю. Сложность ведь не в том, чтобы согнать вес, а в том, чтобы сохранить после этого те же физические кондиции, что были у тебя во время тренировочного процесса. А иначе какой смысл?! Ну вот прошел ты взвешивание, а во время боя и двух раундов продержаться не смог!
– Ты уже несколько раз в жизни менял города. Легко расстаешься со старым домом? Не скучаешь потом по нему?
– Действительно, родился я в Красноярском крае, в деревне Назарово. Потом жил у отца, в городе Дудинка. Когда мне было пятнадцать лет, жизнь занесла меня в Омск. Попытался поступить здесь в Училище олимпийского резерва. Не получилось. Что было делать? Возвращаться за тысячи километров домой? А я тогда уже всерьез занимался боксом. И вот я попросил своего тренера, Юрия Владимировича Демченко, заселить меня к студентам в общежитие. Он это сделал, и еще устроил меня в школу, чтобы я получил среднее образование. Так что немножко неожиданно для меня самого я как-то резко стал взрослым и самостоятельным: жил в общежитии, по утрам ездил в школу, после учебы – упорные тренировки в ринге. Два года у меня не было возможности слетать домой, попроведовать маму. А когда мне исполнилось семнадцать лет, я поступил в СибГУФК, который впоследствии благополучно окончил. Ну а сейчас я подписал профессиональный контракт с клубом «Архангел Михаил» из Екатеринбурга, и мне пришлось переехать в столицу Урала. Но все равно, Омск для меня – особенный город. Здесь живут мои друзья, здесь я встретил свою любовь, здесь начал заниматься ММА.
– Александр Шлеменко открыл собственную авторскую школу, в которой учит мальчишек премудростям ММА. Насколько тебе было бы интересно тоже открыть когданибудь свою школу?
– Конечно, хочется что-то после себя в этой жизни оставить, какой-то след, учеников – продолжателей твоего дела. Собственная школа – это здорово! А еще лучше – целая сеть авторских школ: в Омске, в Екатеринбурге, других городах России. Надеюсь, когда-нибудь сделаю это. Только для этого надо поумнеть. (Смеется.)
Алексей Одариев