Сегодня 1 июня – День защиты детей. Только кого и от чего мы их защищаем? Даже без мер к пандемии нет больше дворовых компаний, нет «местных», в историю уходят «карманники» и прочие «детские» профессии в криминальном мире, от которых раньше так старались оберегать детей. Зато теперь у каждого есть мобильник и выход в интернет, множество гаджетов и новые сетевые герои.
О том, как за последние 10 лет изменились «детские» преступления и правонарушения, а также куда они перебазировались с дворов и районов «СуперОмску», рассказал Лев Сморгунер (на фото), начальник ПДН ОП № 3 УМВД России по городу Омску.
– Повлияло ли как-то распространение гаджетов на снижение детской преступности?
– О том, что именно распространение гаджетов повлияло на снижение подростковой преступности, сказать нельзя. Да, по Омской области есть снижение в целом. Но это больше связано с профилактическими мерами. Разрабатываются различные программы. Например, введены такие законодательные меры, как ограничение нахождения несовершеннолетних в ночное время.
Отметим, что по закону Омской области в летнее время нахождение на улице детей без законных представителей запрещено после 23:00, а в зимнее время с 22:00. Юридических последствий сейчас нет, но полицейские могут остановить, отправить домой и обязательно сообщат в учебное заведение. Также проводится профилактика в учебных заведениях. А вот, что касается гаджетов, совсем другая история.
– Я работаю в ПДН с 2002 года. За это время изменилось практически вся работа. Если раньше было стандартно – группы несовершеннолетних концентрировались по месту жительства, по месту учебы. А сейчас они объединятся в соцсетях. Они могут не видеть друг друга воочию, но общаются в интернете. Проживая в разных районах, в разных городах, они списываются и встречаются. Темы встреч могут быть разные, например, околофутбольные. Так называемые «оффники». Они не интересуются футболом, не следят за играми, за составом. Это вышло из фанатского движения. Есть группы, связанные направлениями музыки – рок, рэп и так далее. Популярное в других регионах направление АУЕ в Омске, кстати, не прижилось. То есть они во дворах могут что-то изображать, но на деле это лишь подражание моде, если можно так выразиться, – отметил Лев Сморгунер.
По словам полицейского, сама преступность несовершеннолетних также стала более «гаджетной». По большей части это взлом чужих страниц, мошенничество на крупных торговых интернет-площадках, и также имеет место быть закладка наркотиков, на это детей также вербуют в соцсетях. Остались кражи из магазинов и грабежи.
– То есть обычных «тусовок» и драк «стенка на стенку» больше нет?
– Ну почему, теперь у них другая подоплека. Например, те же «оффники». Дерутся за цвета футбольного клуба. Пару лет назад в Омске был случай так называемого «забива» в крупном торговом комплекс на Левобережье, но Центр по борьбе с экстремизмом отработал ситуацию, предотвратил драку. Еще есть, так называемые, «вписки». Родители уехали, оставили квартиру. Если раньше туда со двора подростки собирались, то теперь они по интернету списываются. Собраться могут с разных округов. Есть «спрос за шмот», когда начинают через соцсети гнобить тех, кто не в брендовую одежду одевается, а, например, с оптового рынка.
По словам Льва Соргунера, инспекторам ПДН пришлось перестраиваться самим и менять методы работы с подростками. Осваивать нынешний молодежный слэнг, ориентироваться в соцсетях, в новых сообществах и движениях.
– Например, мы раньше не понимали некоторые слова, те же «вписки», «забивы», «оффники». И их очень много. Есть экстремистские направления, политические, национальные, фанаты, околофутбольшщики, по музыке, одежде… Осваивание этого началось, когда, пошли «Синие киты». Я один из первых с ними столкнулся. Из Санкт-Петербурга пришло поручение по поводу 13-летней девочки, которая являлась одним из организаторов такой группы проживала на нашей территории. Пришлось срочно вникать, как это работает. А на тот момент еще был пробел в законодательстве с подобными преступлениями, то есть норма вообще какая-то за это отсутствовала. Сейчас это откорректировано на правительственном уровне. С девочкой мы общались. Она у нас состояла на учете… Умнейшая девочка. Когда вникали в работу групп понимали, что там с детьми работают обученные взрослые психологи, которые разработали эту программу. К счастью по Омску у нас не помню конкретных случаев с «китами», но по России их было достаточно. Это вот именно гаджетное преступление. Мы ходили на все родительские собрания, на каждого «подучетника».
– Что, по-вашему, самое сложное в работе с «гаджетными» преступлениями?
– Для меня самая большая проблема, что они в соцсетях дистанционно общаются. Раньше круг общения был двор и школа. Сейчас подросток может заинтересоваться какой-то статьей и стать тем же «оффником» не выходя из-за компьютера. И просто уехать через месяц, куда-нибудь в центр, встретиться с людьми, которые могут оказать на него дальнейшее отрицательное влияние. Может быть самовольный уход. Куда пропал тихий спокойный ребенок? Положительный, не замеченный ни в каких подозрительных делах? Насколько это в наших силах, мы мониторим через соцсети наших подопечных и просто подверженных влиянию подростков. Сейчас в соцсетях у любого даже самого нормального школьника можно найти какие-либо посты или группы, направленные на эти же «забивы», наркотики и т. д. У всех что-то такое есть. Но не факт, что они будут этим заниматься. Организованных на самом деле не так много, но они есть. Нужно уметь определять, что на самом деле серьезно, а что просто выходит из эпатажа.
– Есть ли плюсы при работе с соцсетями?
– Да и для нас есть плюсы в соцсетях. При работе с подростком, мы также видим его друзей. Когда ищем тех, кто, совершил самовольный уход, мы также обращаемся к соцсетям, чтоыб увидеть связи и фотографии: друзья, друзья друзей и так далее.
Сейчас служба ПДН пересматривает свои должностные обязанности. Например, лет 5 назад у нас не был предусмотрен мониторинг соцсетей. Сейчас одно из основных направлений работы - профилактика по гаджетам. Если хочешь владеть информацией, нужно включаться.
Оксана Кузнецова