Директор «Омской геологоразведочной экспедиции» Алексей Антипов – о полезных ископаемых, золоте на юге и главной проблеме региона

Геологоразведка – важная и в то же время не слишком публичная сфера. У большинства обывателей представление о ней складывается в основном из романтических образов, нарисованных советским кинематографом. О том, что собой представляют современные геологи и какие задачи перед ними стоят, корреспондент «СуперОмска» узнал у директора АО «Омская геологоразведочная экспедиция» Алексея Антипова.

– Алексей Валерьевич, какими видами деятельности ваша организация занимается на сегодняшний день?

– Организация эта образовалась не вчера. Работает в этом здании с 1929 года. Изначально на организацию возлагались геологические, гидрогеологические исследования, и, соответственно, с того периода постоянно шло формирование кадров именно в этом направлении. И во время приватизации собственнику удалось сохранить и структуру, и штатную численность. Штатная численность у нас сейчас – порядка 30 человек.

Основными направлениями работ остались геологическая разведка, проектирование месторождений и подсчет запасов, мониторинг грунтовых почв, мониторинг загрязнения почв и многое другой. Традиционно наша организация принимает участие в исполнении государственных федеральных заказах.

В настоящее время ведется работа в рамках государственного контракта по мониторингу грунтовых вод, эрозийных и оползневых процессов и подтоплении на территории Омской области. В ходе работ проводится мониторинг по 22 скважинам, 57 оврагам, 6 оползням и двум районам по подтоплению.

Помимо этого, организация занимается мониторингом грунтовых вод и у предприятий. Соответственно, мы расширяем свой спектр участия в работе частников, то есть фактически и сельские поселения, и частные организации заказывают у нас и санитарно-защитные зоны скважин, мониторинг грунтовых вод, а также подготовку документации для лицензирования.

К сожалению, региональные государственные программы у нас на территории субъекта недостаточно финансировались. Но могу сказать с уверенностью, что последние два года правительство Омской области делает серьезные шаги в этом направлении. И сейчас они уже занимаются и с районами, и с сельскими администрациями, и со свалками, а это тоже загрязнение грунтовых вод. И по снабжению населения питьевой водой.

База данных, которая наработана за многие годы этой организацией, и опыт работы позволяют нам на сегодняшний день присутствовать и занимать свою нишу на рынке.

– Есть ли какие-то проблемы с кадрами сейчас? Хватает ли квалифицированных специалистов? Как обстоит дело с подготовкой молодежи?

– Во-первых, у нас есть такой замечательный человек, как заслуженный геолог РФ Доля Жанна Анатольевна. Она же преподает и ведет группу студентов в политехническом университете. Есть мой заместитель Кирилл Медведков, который тоже участвует в процессе обучения студентов. И я бы сказал, что острого дефицита кадров у нас не возникает.

Да и комплектация кадров сделана таким образом, что люди владеют несколькими специальностями. То есть люди учатся, работают, узнают что-то новое, дополнительное профобразование получают. На следующий год у нас в планах расширять лабораторию и спектр оказания услуг по муниципальным образованиям и поселениям. Соответственно, будем расширяться.

В нашем городе вузы выращивают на самом деле очень неплохих специалистов. К примеру, ОмГАУ готовит хороших специалистов в области прикладной геодезии. В этом году у меня проходили практику два студента, оба заинтересованы в том, чтобы дальше продолжить работу с нами.

Кроме того, у нас ежегодно проходят практику студенты из Томска, инженерная геология, гидрогеология.

Ну и благодаря тому, что работа, можно сказать, творческая и романтика тоже присутствует, коллектив довольно устойчивый. У нас нет проблемы текучести кадров. Коллектив довольно молодой, средний возраст 35 лет, причем многие выращены со студенческой скамьи. За длительный срок работы это предприятие создало целые трудовые династии в коллективе, а это уже о чем-то да говорит.

Геологи, геодезисты – это такие люди, которые любят бродить по свету, но не любят менять дом. А «Омская геологоразведочная экспедиция» – это для них своего рода дом, потому что они здесь поднялись как специалисты. Я в этой организации недавно, второй год всего. Но, придя сюда, понимаешь, что здесь сплоченный коллектив, в котором каждый – абсолютный профессионал своего дела.

– Назовите какие-то наиболее крупные проекты на данный момент.

– Ну, наверное, это государственный федеральный контракт, по которому мы занимаемся мониторингом грунтовых вод и эрозийных процессов почвы. Это на сегодняшний день один из важнейших проектов, не только потому что это федеральная программа. Показатели, которые мы получаем, идут на обработку в Томск, анализируются и могут влиять на выделение финансирования региона для проведения противоэрозийных, противопаводковых мероприятий.

С точки зрения бизнеса, это для нас не сильно доходное мероприятие, иногда даже более затратное, но мы продолжаем его вести, потому что это пополнение банка данных области для принятия каких-то инженерных решений и проектов.

А в целом для нас все проекты большие. Судите сами:

Готовим проекты для разработки и добычи песка, торфа, глин и сапропеля. Разработка этих месторождений позволяет не только создавать рабочие места, но и обеспечивать строительные организации местным сырьем.

Ведем работу по подготовке обоснования для геологического доизучения участков Омской области, на которым недостаточно данных. Это уже проект федерального значения.

– Какие месторождения в Омской области самые перспективные?

– Месторождения, по которым необходимы дополнительные изыскания и исследования, например, в Кормиловском районе – стекольные пески. Соответственно, есть возможность привлекать инвесторов и создавать рабочие места.

Также есть очень хорошие показатели по Любинскому району, по глинам, которые активно применяются в строительстве. То есть это тоже перспективно, потому что весь бетонит, который на данный момент мы имеем, привозной. Там тоже необходимы дополнительные исследования для дальнейшей их разработки. Имеется титано-циркониевое месторождение, его как раз открывали люди, которые здесь работали. Все эти данные есть в Минприроды.

Для нас сейчас стоит глобальная задача по насущным проблемам региона. А насущные проблемы – это прежде всего вода. Где-то ее в избытке, но пить нельзя из-за высокой минерализации, а где-то не хватает. Соответственно, у нас главная задача на сегодня –полное изучение водных подземных объектов, которые могут быть использованы в качестве обычного или резервного водоснабжения, чтобы люди пили хорошую воду. Сейчас Минэнерго плотно занимается этим вопросом, досконально изучает все данные.

– Насколько я знаю, рассматривались гипотетически и месторождения золота на юге области...

– Гипотетически, если докопаться до ядра земли, то по дороге мы найдем с вами все. Весь вопрос в том, насколько это пригодно для промышленности и добычи. Да, есть признаки наличия золота на границе с Казахстаном, например. Но опять же, нет изученности и нет подтвержденных запасов. Соответственно, даже Роснедра, которые владеют полной информацией, не рассматривают вопросы по разработке. Есть у нас в стране месторождения, где более легким и дешевым способом может добываться этот метал.

Даже нефтяные месторождения на территории Омской области на сегодняшний день законсервированы, потому что нерентабельно. Для этого нужна инфраструктура. Пока есть другие разработанные месторождения, когда их исчерпают, посмотрят на эти месторождения. Я думаю, это логично – зачем делать дороже, да и лишний раз трогать землю, природу.

– Не нужно лишний раз трогать землю - интересное высказывание для геолога...

– Понимаете, очень много данных по разным ископаемым, которые есть на территории России. Но вот как раз более правильно – решить, применять ли эти знания здесь и сейчас. Потому что вмешиваются экономические процессы, насколько это эффективно, затратно и приемлемо для данной местности в том числе. Есть месторождение нефти, но нужно проложить туда дорогу, обустроить площадки и т. д. В любом случае нарушится баланс в природе.

Любое строительство, производственные работы или добыча ископаемых невозможно отделить от той среды, в которой человек живет.

– Ситуация с обводнением в нашей области, какие прогнозы? Будет вода прибывать, или наоборот?

– Все зависит в том числе и от человеческого фактора. Я уже говорил про мониторинг грунтовых вод. К примеру, есть частник, у которого есть скважины, которые мы мониторим. И мы можем сказать, что уровень питьевой воды падает, а уровень грунтовых вод растет. Есть государственный пункт, который мы мониторим и видим, например, что ежегодно одинаковая отметка по грунтовым водам. Но количество тех скважин, которые нужно мониторить, значительно больше. Еще не так давно количество скважин, на которых проводился мониторинг, был чуть меньше сотни, а теперь – всего 22.

Для того, чтобы делать прогнозы, нужно систематизировать все данные, которые находятся, например, в Минприроды, в геологическом фонде и у частников. Тогда мы сможем понять, где идет приток воды и почему.

В целом, конечно же, увеличение будет идти. Это тенденция не только Омской области, это тенденция всей Сибири. Климат меняется, таяние ледников и вечной мерзлоты на севере нашей страны фиксируется. Эти процессы тоже влияют на изменение уровня грунтовых вод. Поэтому говорить о том, что завтра у нас все высохнет, не приходится.

–  Совсем недавно напряженная ситуация была на юге, в Исилькуле, в других селах. Днями люди без воды сидели, потому что были проблемы с водопроводом. Можно ли за счет собственных водных средств смягчит ситуацию в таких районах?

– Очень сложно. Там есть вода, пригодная для питья при предварительной обработке. Но сама обработка тоже дорого стоит, при этом есть ряд скважин, которые находятся у частников. Вода есть везде, но не всегда пригодна для обеспечения населения питьевой водой.

Есть ряд населенных пунктов, где рядом имеются подтвержденные запасы пресных вод, но и там возникают проблемы. К примеру, есть каскад скважин с подтвержденным дебетом и с утвержденной нормой потребления. Как правило, это у организации, оказывающей услуги по водоснабжению, а есть частник или организация, которые бурят скважину на ту же глубину и не попадают под обязательный подсчет запасов либо в поле зрение контролирующих служб. При таких условиях очень трудно дать оценку запасам воды, а значит и сложно определить возможность обеспечения питьевой водой населения.

Поэтому, когда мы ездим по селам и деревням с мониторингом, мы предлагаем сельсоветам, чтобы они организовали работу по забору воды из частных скважин. Готовы бесплатно сделать анализ, нужно знать только местоположение и глубину скважины. Человеку полезно узнать, что за вода и можно ли ее пить, а нам это даст понимание, на каких глубинах заложены эти частные скважины. И можно будет хотя бы примерно прикинуть объем подземных вод, которые они потребляют.

Есть еще одна проблема, которую нужно решать. Речь о бесхозных скважинах.

В прошлом году начали эту работу. Одним из первых этим озаботился глава Любинского района. Будучи очень дотошным человеком, он провел простой анализ: количество скважин по учету в геологическом фонде и количество скважин, на которые имеются лицензии на водопользование. Увидев значительную разницу между цифрами, поставил задачу – найти и обследовать.

Например, были предприятия с советских времен, у которых были скважины с соленой, пресной водой. Предприятия ликвидировались. Хорошо, если на их месте организовали что-то другое, которое содержит эту скважину. К нему тогда придут, спросят и он вынужден будет оформить лицензию. А если предприятие просто ликвидировалось? И я его (главу района – прим. ред.) понимаю, почему он этим озаботился прежде всего этими бесхозными скважинами. Потому что, если любитель металлолома нашел эту скважину, выдернул ее, без необходимых процедур, без соответствующего тампонажа будут поступать поверхностные воды в водоносный горизонт, загрязняя его. А на этом же водоносном горизонте могут быть действующие скважины. Все это может повлечь за собой угрозу для здоровья населения, да и для сельхозпроизводства.

– В целом, если говорить о строительстве в городе, где есть проблемные участки? Проще говоря, в каком районе бы вы жить не стали?

– По большому счету, весь город расположен на нормальном грунте. Единственное, у нас очень много насыпных берегов. Взять, например, территорию речного вокзала. Мало кто помнит, но там располагался так называемый «Гнилой привоз», глиняное ровное место, вода по которому растекалась аж за Ленина. Потом все засыпалось, укреплялось. Очень хорошими советскими специалистами все это делалось, на века. Левый берег, например, частично насыпной. Все очень скептически к этому относились. Но дома же стоят.

Если у нас перед строительством все делать с четкими инженерно-геологическим изысканиями, то проектировщик будет принимать верные конструктивные решения и давать их строителю. Вот как будет строить строитель – другой вопрос. У нас безопасно везде, где люди добросовестно сделали свою работу.

– Метро так и не достроили, остались тоннели. Где-то они консервируются, где-то еще нет. Чем это может обернуться, можно ли говорить о потенциальной опасности?

– Киев, Одесса стоят на катакомбах. То, что сделано на совесть, никогда не обрушится. Все зависит от того, насколько качественно были проведены геологические изыскания для проекта, от качественного анализа существующих строений при разработке проекта и, конечно же, от качества работ, выполненных строителями. Зависит от профессионализма и добросовестности исполнителей.

По метро я не вижу никаких проблем. Я думаю, что наш город обязательно вернется к этому вопросу в каком-то варианте. Будет это метро или быстрый трамвай, но городу все равно надо будет к этому возвращаться, потому что плотность застройки растет и автомобильное сообщение уже начинает не справляться с тем потоком машин, который идет. Новые микрорайоны строятся, выездов мало, появляются эти пробки.

Я так думаю, к этому вопросу еще вернутся и уже довольно плотно займутся им.

–Есть еще один знаковый недострой – Красногорский гидроузел. Кто-то говорит, что он нужен, кто-то – что не нужен и даже опасен. А как вы считаете?

– Это вопрос больше к тем, кто занимается поверхностными водами. На мой взгляд, проект был защищен, когда еще довольно плотно изучали все процессы, в том числе и на реке. И видя, что на сегодняшний день река мелеет, соответственно, приподняв уровень воды, можно будет пускать коммуникации и на Казахстан. Это экономически выгодно. Будет ли это влиять на прилегающие к руслу населенные пункты? Безусловно. Но как, я сказать не могу, потому что этот вопрос надо изучать. Была задача построить не просто гидроузел, а целое инженерное сооружение, которое включает в себя в том числе и мероприятия, которые не позволяют подтоплять прилегающие территории. Поэтому там целый комплекс, и, если он будет выполнен в тех рамках, в которых его проектировали, я думаю, все будет нормально.

– Есть у нас и запасы минеральных вод. Насколько запасы пригодны для промышленного использования? Что со скважиной, откуда качают знаменитую «Омскую-1», в каком она состоянии сейчас?

– Как раз на «Омской» мы не мониторим. У них своя служба мониторинга, которая регулярно отчитывается в Минприроды. Есть еще ряд больших месторождений питьевой минеральной воды, но это резервные запасы государства.

В целом скажу, что контроль очень жесткий. Есть скважина, на которой установлено запорное оборудование, установлены насосы, счетчики воды. Весь литраж считается, все данные проверяются. Проверяются очень жестко. Это не те вещи, которыми можно баловаться.

Для интереса мы делали анализ воды людям из разных частей города. У нас минерализация 1.2 - 1.3, то есть соответствует установленному нормативу. Люди здесь живут и привыкли к этому. Так что в городе вода хорошая, а вот в пригороде не всегда. Иногда привозят воду из скважин на анализ, мы ее проверяем, а ее не то чтобы пить – поливать ею нельзя.

– Как сейчас технологически изменился процесс геологоразведки? Ведь сейчас и спутники есть, и ультразвук, и многие другие технологии.

– Технологии могут быть самые разные, и наука шагнула вперед. Но главное, грамотные технологи  и опытные специалисты. Важно правильно информацию собрать, проанализировать и понять процесс, что происходит. Если вы этого не умеете, то никакие суперсовременные методы не помогут. Конечно, мы используем современное оборудование. Буровые установки, геодезические и геофизические приборы. Современное оборудование позволяет решать многие вопросы в режиме онлайн, будь то мониторинг грунтовых вод или обследование водозаборных скважин для обеспечения питьевой водой. Несомненно, изменилась и скорость обработки данных, появились новые компьютерные программы. Но все это дает реальный результат и видимый прогресс только при условии работы, со всем этим оборудованием, высококвалифицированных кадров.

– По советским фильмам у нас сложился определенный стереотип геологов. Это мужчины с бородой, которые живут в палатках. Как сам быт геологов изменился, до сих пор это так?

– Многое изменилось, наука не стоит на месте, технологии развиваются. Сейчас, начиная от транспортировки и заканчивая бытом в полевых условиях, конечно, стало более комфортно.

Знаю геологические организации, которые забрасывают вертолетом чуть ли не жилой дом, в котором есть все, в том числе тарелки и солнечные батареи. Но есть места, в которые и с техникой не заберешься, там все по старинке. Ну в лучшем случае вертолетом забросят, а дальше на лошадях или пешком.