Бездомные, судимые и семейные дебоширы – как омский журналист стал участковым на один день

Омская полиция продолжает стараться быть ближе к народу. На этот раз была объявлена акция «Журналист меняет профессию». Представители прессы на один день стали кинологами, участковыми, постовыми, экспертами-криминалистами и представителями экипажей ДПС.

«СуперОмск» также принял участие в акции – на службу в омскую полицию временно поступила шеф-редактор Ирина Чернышева. Ей был выделен куратор – старший участковый уполномоченный Алексей Портянко. Как прошел рабочий день Ирины Чернышевой на службе участковых – читайте в нашем материале.

Фотокорреспондент – Анна Шестакова

С места событий

В отдел полиции №5 по улице Молодогвардейская мы с фотографом Анной прибыли в 9.40. Нас встретил Алексей Портянко, который приехал сюда на развод. Каждое утро здесь собираются участковые, чтобы получить ориентировки – что произошло за сутки. Стражи порядка должны быть в курсе событий не только своего участка, но и прочих.

На разводе стоят строем, в руках блокноты. Нужно успеть записать информацию – а ее много и проговаривается она в отточено-молниеносном ритме. А нужно записать не только, мол, украли велосипед или похитили телефон – а еще и зафиксировать подробности.

«Был украден велосипед», «похищено два телефона и ноутбук», «газовая плита, фужеры, домашний кинотеатр» - участковые быстро записывают нюансы в блокнотах. Записываю тоже, но с непривычки получаются какие-то каракули, и уже через пять минут не могу разобрать собственный почерк.

Развод кончается. Все расходятся, мы вместе с Алексеем Портянко направляемся на его участок. Он расположен на первом этаже жилого дома, над подъездом соответствующая вывеска.

Я: Я бы на месте жильцов дома радовалась, что под боком полиция. Всегда в сохранности.

Алексей П.: да не сказать, что соседи радуются. К нам же кто только не попадает – от бездомных до алкашей. Поэтому жалуются даже.

Приходим на место, здесь находится еще один участковый – Алексей Кедровский, доброжелательно нас встречает. Всего здесь работает трое участковых, один в отпуске. В другом кабинете – эксперт-криминалист, в третьем – инспектор по делам несовершеннолетних.

Участковые работают до 20:00. Если планерка есть – едут на нее, если нет – сначала путь в отдел на улице Серова – сдавать оружие и только потом домой. Получается, рабочий день кончается до 21:00 и это при условии, что нет вечернего вызова, тогда служба продляется до ночи.

Я: Как семья относится,- спрашиваю у Алексея Кедровского.

Алексей К.: Так, пересекаемся... Моя жена в службе судебных приставов работает. Тоже ненормированный день. У некоторых жены понимают, у некоторых не выдерживают.

Беспечная молодость

Не успели мы пообщаться, а Алексей поработать, пришел первый «клиент». 20-летний парень по имени Артем. Он осужден за хищение в составе группы. Ребята умудрились украсть забор школы – чтобы потом сдать. Но не успели, по элементарной причине – принимающего похищенный забор не оказалось на месте, а полиция как раз подоспела к преступникам. Артему дали 1 год и 6 месяцев условно.

Артем пришел за характеристикой, пока Алексей Кедровский выписывает ее, параллельно рассказывает мне про этого парня. Который, к слову, спокойно слушает рассказ и весьма довольно улыбается.

Алексей К.: Вот квартира, где он живет… Смотрите, в 2015 году первым местом по количеству вызовов в Омске была «Атлантида». На втором – эта самая квартира. Там была целая диаспора начиная от бабушки. Они и между собой выясняли отношения, соседи еще, гости. Потом все, начиная с бабушки, начали потихоньку умирать. Вот Артем – самый нормальный из всех.

Мне кажется, что Артем от смущения даже покраснел, и продолжил улыбаться.

Парень сам из детского дома, сейчас ждет квартиру. По словам участковых, просто связался с плохой компанией.

Алексей П.: Так-то человек неплохой. Подтянули его забор перенести. И вот заработал судимость в свои 20 лет, всю жизнь себе испортил. Сейчас свяжешься с кем-нибудь, Артем! Купят тебе домик в деревне, квартиру твою заберут. Ты мотай на ус. Опять с кем-нибудь познакомишься и все. Сколько тебе осталось-то?

Артем: Восемь месяцев

Алексей К: Вот, нашли плохие люди парня, и пока он деньги получал от детского дома, был нужен. Как только деньги заканчиваются парень не удел, да, Артем?

Артем: ну да, было так. Ну, я пошел.

Артем так уходит, широко улыбаясь. Он должен сюда приходить регулярно, брать характеристику. В ней написано, что не было приводов, соседи не жалуются, человек, так сказать, исправляется. Если он не возьмет вовремя характеристику или пропустит отметку – условный срок продлевают на месяц.

Я: Неужели можно получить полтора года, а провести например 10 лет на условном с продлением?

Алексей П.: Нее. Раза два могут продлить, потом делают замену на реальный срок. Многие думают, да что такого – не приду, не отмечусь. Или два раза попался пьяным – и все. После судимости порой приходят и жалуются – настрой хороший, работать хочет, а его не берут. Человек падает духом, спивается, попадает обратно.

Алексей К.: А другим работать, как они говорят, западло. Живут по принципе «украл, выпил, в тюрьму». Вот Артем живет в той квартире, про которую я говорил. Они барсетку украли. 20 тысяч за вечер спустили. Пошли в баню с пивом, с шампанским. Один день пожили нормально.

Мой участковый сделал свою работу, и мы все вместе пошли обозревать окрестности. Заходим в общежитие – к старшей по дому, но ее нет дома, она на смене - работает кондуктором. Говорят, очень дружит с полицией, докладывает о положении дел общежития. Такие «свои» нужны везде, так работать проще. Тут же на первом этаже на доске объявлений клеим памятку – не оставлять велосипеды и коляски без присмотра, остерегаться мошенников. Выходим из подъезда – на улице курит мужчина. Он здоровается с полицейскими. Наши участковые восклицают: «Не пьешь! Молодец, держись дальше».

Вызовы бывают разными – от слишком громкого лая собаки и причудившихся призраков до абсолютно реального трупа в гараже. Абсолютно все вызовы стражи порядка обязаны зафиксировать и отчитаться по ним.

У Алексея Портянко «подведомственных» девять жилых домов и одна школа. Охват – около 3000 человек. Преступный контингент – буквально один процент.

Доходим до местного магазина, нужно отдать продавщице памятку о выявлении поддельных денежных купюр. Там указаны приметы фальшивок, телефоны и даже номера купюр. Алексей Портянко просит продавщицу по возможности фиксировать все купюры номиналом 1000 и 5000.

Я: А вам попадались фальшивки?

Продавщица: Да был тут один. Я ему сразу говорю: «Ты что мне даешь, иди отсюда», он и ушел. У моей сменщицы было – пришлось из своего кармана возмещать.

Я: В полицию не обращались?

Продавщица: Да нет…

Выходим из магазина. Мой участковый поясняет, что обращаться в полицию нужно, чтобы можно было отследить движение купюр. Мы приближаемся к одному из домов, где меня знакомят с еще одним старшим по дому – Анатолием Алексеевичем. Ему 81 год, но выглядит не старше, чем на 65. Смеется от моего удивления, поясняет – родители долгожители, тетя дожила до 97 лет. Фотограф Аня просит его позировать и смотреть на нее.

«Не буду смотреть, я потом буду скучать»,- смеется в ответ Анатолий Алексеевич, все-таки поглядывая на красивую Аню.

Анатолий Алексеевич помогает полиции, являясь внештатным сотрудником на безвозмездной основе. Он всегда помогает по просьбе стражей порядка, расклеивает объявления. Тут же сетует – срывают, или просто под теми же объявлениями о кражах из подъездов оставляют велосипед или коляску. Люди почему-то уверены, что их никто не похитит, ведь «все свои». Конечно, ошибаются.

Лоно семьи

Идем дальше. Нам нужно зайти в гости к местной семье. Ночью мужчина 39 лет избил своих родителей. Из медучреждения в полицию поступила информация о происшествии и сегодня участковый должен эту семью посетить. Если родители захотят подать заявление, будет проведена экспертиза, а материалы направлены в суд.

Алексей П.: Отец написал заявление сразу, а мать – нет. Я вчера звонил, они уже отцовское заявление хотят отозвать. У них проблема с сыном, в свое время он сильно пострадал и с головой теперь беда.

Возле нужного дома сидит мужчина, слегка пьяный. Встречает нас сурово, в ответ на приветствие участкового восклицает: «Петрович! Прошелся туда-сюда, сел отдохнуть, вон копыта опухшие». Фотографировать себя он запретил. Мы доходим до подъезда, мама избившего ее сына встречает нас еще с балкона, заходим к ним. Дебошира дома нет. Встречают нас хорошо, сетуют на отпрыска. С Алексеем разговаривают откровенно, доверительно. Отец сразу садится писать отказ, мама рассказывает, как сын стал агрессивным.

Мать: У него повреждения правой половины головы. Его сильно избили в 2002 году, неделю лежал в коме, ему провели трепанацию черепа, удалили гематому, парализация была частичная. Потом ему дали 2 группу инвалидности, потом 1 группу. И потом, когда пластиной голову закрыли, инвалидность сняли. Он пытался работать после травмы…

У четы есть и внук – мальчик Гриша, 11 лет.

Мать: Внук живет с нами. Его мама в тюрьме сидит. За наркотики. Она уже третью ходку туда. Мы не знали, что она такая, когда сын женился на ней. Когда она родила Гришу, и ему исполнилось 2 года, она на четыре года опять села. Потом пришла оттуда и опять то же самое.

Отец тем временем пишет отказ от заявления. Алексей диктует.

Мать: В прошлом году его опять избили. Семь дней лечился. У него потери памяти бывают. Судороги, падает и не помнит, что было. Он после той травмы не контролирует свое поведение.

Алексей П.: А с вами-то зачем подрался?

Мать: Да конфликт не из-за чего. Возможно, потому что мы воспитывать его начали, а он не любит когда его ругают.

Я осторожно интересуюсь, не поздно ли воспитывать.

Отец: Да поздно, вон сорок лет скоро ему будет.

Алексей П.: Когда я его дома застану, чтобы с вами больше руки не распускал?

Мать: Надо! Вот вы с ним поговорили – он сразу притих. Прощения просил. Мы боимся его. Вы знаете, он как озверел. Он же выпивши пришел.

Алексей П.: Ему же пить вообще нельзя.

Мать: Говорит – крови хочу, убить вас хочу. Мы так перепугались, такого раньше не говорил. Обследовать его надо, у него с головой хуже стало. В 2016 году его когда избили, мы провели МРТ. Так у него атрофия нервных клеток. У него 4-я часть полушария отмерла уже. Я вчера говорю ему – опять нажрался, кто тебя напоил. Мы ему деньги не даем, выйдет на улицу, где-то находит. Его сколько раз штрафовали за эту пьянку, штрафовали, толку мало. Он решил, что если он не выпьет, то умрёт. Вообще, в этот раз надо было нам молчать, прятаться в углу комнаты, не связываться с ним…

Внук Гриша, к счастью, не присутствовал при скандале. Был в летнем лагере. Воспитывать его помогает другая бабушка – мама той самой бывшей судимой жены.

Безобидные и бездомные

Наша следующая остановка – местная теплотрасса. На местных обитателей жалуются. Но пока лениво, как только жалобы усиливаются – участковый вынужден бездомных прогнать. Мы знакомимся с Серегой, Димой и безымянной дамой.

Серега – бывший сотрудник УФСИН. Потом что-то традиционно пошло не так. Сейчас он сидит на трубе, широко улыбается, возле него стоит аккуратная рюмочка с неизвестным пойлом и полноценный обед. Его собутыльница не менее улыбчива. Господа уже «накатили» и готовы позировать. Участкового они встречают радостно, поздравляют с назначением и отчитываются –сегодня начали делать генеральную уборку. На теплотрассах за гаражами лежат матрасы с импровизированными одеялами.

Пару минут обсуждается смерть некоей Наташки, видимо бывшей бездомной. Потом Серега совершенно внезапно предлагает фотографу Ане стать крестным отцом ее сына. Будущего – уточняет Серега. Аня благодарит за предложение. Обмен любезностями состоялся, все довольны.

Тем временем разговариваю с Димой. Он просит его не фотографировать и выясняется, что он не совсем бездомный. Живет где-то рядом у родственников или знакомых .

Дима: Я вообще богатым человеком был, две квартиры было, машина. Потом семью пришлось оставить, двоих детей, все потерял.

Я: С детьми не видитесь?

Дима: Вижусь. Они в другом городе живут. Дочке – 9 , сыну – 5. Моя мама ездит за ними в Тюмень, забирает. Этим летом только сына получилось привезти. В прошлом – сын и дочь приезжали. Три года назад мы с женой развелись, потому что у меня ничего не осталось. Восемь лет был ей нужен, пока деньги были, а потом стал не нужен. Пить начал. Из документов только паспорт остался. Надо все запросы делать на север, чтобы трудовую восстановить. Университет я здесь окончил, коренной омич, юридическое образование.

Я: Сюда зачем приходите?

Дима: А чо делать. Нигде работу не дают. Здесь копейку сшибаем. У нас даже здесь был человек с двумя высшими образованиями.

Я: Что с ним стало?

Дима: то ли дом сгорел, то ли что. Осудили. Он вышел, за это время жена ушла, все забрала.

Краем уха слышу, что мой участковый отчитывает бездомных, мол, люди жалуются. Надо завязывать пить и мусорить. Те в ответ жалуются, что малолетки достают – воруют, ползают по гаражам, бросают палки в бездомных. Дима отмечает, что бродяги – безобидный народ. 

После беседы мы заходим на еще одну точку бездомных. Но те уже покинули жилище – также после жалоб местных жителей.

Участок на Вострецова

Возвращаемся обратно. Встречаем молодого симпатичного парня. Опрятно одетый несовершеннолетний юноша мило улыбается. Правда, выясняется, что он осужден по 111 статье УК РФ (Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью). Зато, поясняет Алексей, парень влюбился и теперь исправляется.

Замечаю, что с моим участковым здороваются дети, подростки, кивают проходящие мужчины, улыбаясь, приветствуют женщины. Алексей здесь будто дома – на своих улицах. Я искренне радуюсь, мне нравится, как он улыбается и как его встречают прохожие.

Приходим в участок. Здесь хорошо, уютная бывшая квартира, чисто, порядок на всех столах, на кухне – вымытая посуда, убранный стол. Участковые наливают нам чай, рассказывают о нюансах работы.

Оказывается у каждого участка есть свой паспорт. Где отмечены все подозрительные и уже осужденные личности, несовершеннолетние на учете, владельцы зарегистрированного оружия, ломбарды, магазины, аптеки. Раньше паспорта были на каждый дом, теперь на участок. Посмотрели книгу жалоб и предложений, жалоб не нашли, только благодарности.

Про владельцев оружия оказываются интересными нормы. Во-первых, оно должно храниться только в сейфе, во-вторых никто не может иметь к нему доступ, кроме хозяина. К примеру, приходит участковый с проверкой. Муж-владелец в командировке, страж порядка просит жену открыть сейф, она спокойно открывает – нарушение закона, штраф владельцу. Никто, кроме него, не должен добраться до оружия, даже близкие. Иначе может случиться беда.

Не успели допить чай, к Алексею Кедровскому приходит посетитель. Вчера мужчина вызвал скорую и полицию – на улице лежал человек в бессознательном состоянии. Пока скорая ехала, он и еще две женщины приводили неизвестного в чувство. А когда приехала полиция – никого уже не было. Но оставлять это просто так нельзя – свидетеля и звонившего в скорую вызвали для протокола.

Посетитель: Да мужик нормальный. Еще жарко. Мало ли. Ну как тут пройти, вдруг что.

Участковые соглашаются – проходить мимо ни в коем случае нельзя. Протокол фиксируется быстро. Мужчина отвечает, как все было, благодарит и уходит.

Сегодня вызовов не было. Вроде нам и не повезло, что не застали оперативную работу, с другой стороны – хорошо, что все спокойно. Уходим мы около 17:30, а полицейским еще работать и работать. Участковые ввиду нашего визита отложили на чуть позже заполнение отчетов, и наверняка, проводив нас и вернувшись в кабинет, взялись за бумаги. Все должно быть четко прописано, зафиксировано. Ведь вечером еще ехать сдавать табельное оружие и уже затемно возвращаться домой.